Темпо, в честь которого был назван пёс Джунёна, и поэтому мне казалось, что мы с ним уже знакомы. Повернув голову к Боёну, я заметила его недовольный и немного безразличный взгляд, уставленный на серый стол, и тяжело вздохнула. На контакт он идти не собирается.
– Джунки, – проговорила я, – привет. Мы пришли к твоему другу – Квон Джунёну, – улыбнулась я, совсем не зная, как общаться с такими людьми.
Парень смотрел притуплённым взглядом, часто хлопая ресницами, словно ожидал от нас какого-то подарка.
– Не надо говорить со мной, как с больным, – усмехнулся он и поудобнее уселся на стуле, сплетя ладони в замок на животе. – Я тут по собственной воле, – на этих словах он многозначно взглянул на Квона, который не проигнорировал этого и резко поднял на него глаза. – Ён часто говорил о своём брате. Я и не думал, что вы настолько одинаковые внешне. А вот про тебя, Сонхи, я ни разу не слышал.
– И что же он говорил Вам про меня? – спросил Боён с вежливой улыбкой и крепко сжал мою ладонь.
Повернув на него голову, я заметила, что он с трудом держит спокойное выражение лица. А его уважительное обращение говорило о том, словно он сейчас общается не с другом своего брата, а с простым пациентом больницы, которой собирается оказать благотворительную помощь. Я чувствовала фальшь и недоверие в его улыбке, поэтому убрала ладонь под стол, неуверенно взглянув на ухмыляющегося Джунки.
– В основном, только хорошее, – ответ парня, кажется, удивил Боёна, и его улыбка резко спала с лица, заменяясь настороженностью. – Он говорил, что ты с друзьями мечтал учредить маленькую благотворительную организацию. У тебя получилось? – спросил он с неподдельной заинтересованностью в глазах, подсаживаясь ближе к столу.
Но Боён молчал, опустив виноватый взгляд на свои ладони, схватившие трясущиеся коленки. Мне казалось, что сейчас он чувствует угрызение совести. Я бы чувствовала. Тяжело вздохнув, я положил руку на его ладонь, останавливая трясение коленки, и сама ответила Темпо:
– Да. И ты не представляешь, за целый год маленькая организация так расширила свои границы, что сейчас они сотрудничают со спонсорами из самой Австрии, – проговорила я с особым энтузиазмом, только сейчас осознавая, как много смог добиться этот человек всего лишь за один год.
– Джунён, наверное, гордится тобой, – мои слова подействовали на Джунки, и он чуть было не захлопал в ладоши, радуясь за совсем чужого ему человека. – Ты не представляешь, как он желал быть рядом с тобой в этот момент твоей жизни. Но обещал, что вмешается в неё лишь после полного излечения. Что же…
– Сонхи, пожалуйста, давай уйдём, – шёпотом перебил его Боён и, не замечая моего удивлённого взгляда, встал на ноги, крепко держа меня за ладонь.
– Что случилось? Я утомил вас? – обиженно спросил Темпо, вставая вслед, и стал бить себя ладонью по лбу. – Простите, я иногда бываю приставучим. Но мне здесь, откровенно говоря, скучновато. Раньше, когда я периодически оставался в больнице, со мной был Джунён. И, когда мне пришлось снова приехать неделю назад, мне сказали, что его выписали.
– А зачем ты опять вернулся сюда? Разве тут нехорошо лечат? – поинтересовалась я, так и не вставая с места, пока Боён еле стоял на одном месте, не решаясь потянуть меня за руку.
– Нет, тут очень хорошо лечат. Просто я дебил, – он рассмеялся собственным словам, заставив меня непонятно нахмуриться. – У меня алкоголизм. И алкогольный психоз стал уже моим образом жизни. Пока никому за пять лет не удалось заставить меня бросить пить по-крупному. Но зато есть место, где я чувствую себя в безопасности после очередной попойки.
– И такое бывает, – задумчиво пробормотала я себе под нос и нехотя встала на ноги, но лишь для того, чтобы усадить Боёна обратно на место. – Мы должны дождаться Джунёна.
– Не думаю, что я смогу это осилить. Прости, но… – прошептал он, смотря на меня виноватым взглядом, но его перебила вошедшая в комнату медсестра.
– Господин Квон. К сожалению, Ваш брат отказался видеться с вами. Это вполне нормально для его состояния. Врач говорит, что у него на данный момент депрессивная фаза, которая раньше не проявлялась в его виде расстройства. Если желаете, мы можем позвонить Вам, когда наступит период интермиссии, – проговорила она ровным слогом, ни разу не запнувшись, словно это был давно вызубренный текст.
– Так вот почему его с утра никто из наших не видел, – тяжело вздохнул Джунки, пока мы с Боёном молча смотрели друг на друга, не зная, как на это отреагировать.
Я всё ещё не до конца понимала эту болезнь с его маниакально-депрессивными фазами, но медсестра сказала, что он сам отказался видеться с нами. Значит, это его личное желание, а не запрет врача. Скорей всего, он был зол и обижен, и я не могла не винить себя в этом. Совесть стала с новой силой мучить меня, и теперь уже ничто не могло остановить её. Мне казалось, что если я навещу Джунёна в лечебнице, поговорю с ним, как он этого хотел вчера, то смогу загладить свою вину перед ним. Но это было бы слишком просто.
– Не надо звонить, – коротко ответил Боён, и я резко подняла на него сердитый взгляд.
– Тогда попрошу Вас покинуть больницу. На самом деле, политика нашей лечебницы запрещает общение с пациентами, не являющимися Вашими родственниками, – девушка продолжала вежливо улыбаться, и я даже подумала о том, что нанимали её именно за это качество.
Когда парень положительно кивнул, продолжая игнорировать мой недовольный вздох, медсестра вышла из комнаты.
– Я с ней переспал месяц назад, но не перезвонил после того, как выписался. Обиделась, – усмехнулся Джунки, пожав плечами, и подошёл к нам, протягивая ладонь. – Очень приятно было познакомиться с тобой, Боён. Знаю, ты не пьёшь, но выпьем как-нибудь втроём после того, как мы с Джунёном оба выпишемся, – улыбнулся он, и тот не сразу пожал его ладонь, выглядя крайне безразличным, что очень сильно злило меня.
– Спасибо, что… общаешься с моим братом, – сухо проговорил он и собирался было потянуть меня за ладонь, чтобы выйти из комнаты.
– Ты иди, я хочу кое-что сказать Темпо, – сказала я, отцепляя руку, что его остановило на секунду.
Но, к счастью, он не стал препираться и нехотя вышел, оставив меня с Джунки наедине.
– Я, кстати, не понял, кем вы являетесь друг другу, – произнёс он, через стену провожая взглядом Боёна.
– Мы соседи, – коротко ответила я и опустила смущённый взгляд, не решаясь озвучить свою просьбу. – Когда… когда у Джунёна наступит период… эээ… интер…что-то.
– Интермиссии. В это время симптомы психоза исчезают, и больной становится типа «нормальным», – исправил меня парень, наверно, знающий немало подобных терминов.
– Когда наступит это время, можешь попросить Джунёна позвонить
