Тревор никогда не выходил из себя и не повышал голоса. Если бы он это сделал, Кайла бы лишь обрадовалась. Муж напоминал ей мрачную грозовую тучу, которая никак не прольется дождем. Его гнев скрывался внутри, но был от этого ничуть не менее зловещим и устрашающим.
С женой Тревор обращался подчеркнуто вежливо, но вот в его проявлении привязанности произошли громадные изменения. Он редко дотрагивался до Кайлы, лишь в случае крайней необходимости. К Аарону он по-прежнему относился с большой любовью, а к Кайле — отстраненно-механически.
«Именно такого обращения я и ждала от него в самом начале», — не переставала напоминать себе Кайла всякий раз, когда накатывала тоска по его ослепительной улыбке… или особом взгляде… или прикосновении… или поцелуе.
Сейчас, в ответ на вопрос жены Тревор лишь неопределенно пожал плечами:
— Решай сама, Кайла. Как скажешь, так и будет.
Она наградила его испепеляющим взглядом, но он не обратил на него никакого внимания, снова склонившись над пазлом, состоящим из крупных деревянных кусочков, который он терпеливо собирал вместе с Аароном уже десятый раз за вечер.
Кайла не могла дольше держать Линн в неведении. Нужно было дать какой-то ответ. Но какой? Хаскеллы были друзьями Тревора, и, что бы он ни говорил, она чувствовала — муж хочет встретиться с ними. К тому же Линн была очень прозорлива и наверняка разгадала бы неубедительную отговорку. Время, проведенное на природе, возможно, пойдет на пользу всем им. Кайла очень надеялась, что это поможет хоть немного развеять напряжение.
— Линн, мы с радостью поедем с вами. — Краешком глаза она заметила, как Тревор посмотрел на нее, но тут же вновь склонился над пазлом, сосредоточившись на Аароне. — Что принести? Нет-нет, я настаиваю…
Первый понедельник сентября в Техасе неизменно выдавался безоблачным и очень жарким. Так случилось и в этом году.
— Кайла, мы здесь, — позвал Тревор с крыльца, где стоял, держа на руках Аарона и корзину для пикника. Хаскеллы предложили ехать к озеру в их фургоне, где преспокойно могли разместиться две семьи и все их многочисленные пожитки.
— Иду, — отозвалась Кайла.
Она ходила по дому, проверяя, все ли окна и двери заперты, и вспоминая, не забыла ли она чего-нибудь жизненно важного. Выйдя на крыльцо, она заметила, что Тревор с Тедом загружают вещи в фургон, а Линн качает Аарона на коленях.
— Привет! Забирайся внутрь, пока там еще осталось место, — весело произнесла Линн, демонстрируя отличное расположение духа.
По дороге к озеру Тед поддразнивал Кайлу по поводу необъятного количества вещей, которые она взяла с собой.
— Знал бы я, что ты наберешь столько всего, взял бы напрокат автоприцеп!
Ей стало любопытно, заметили ли Хаскеллы, что они с Тревором смеются их шуткам, но не разговаривают друг с другом.
Ее муж был облачен в выцветшие шорты, старенькие кроссовки и серую фуфайку без рукавов и с большим V-образным вырезом, в котором виднелись растущие у него на груди волосы.
Кайла убрала волосы в «конский хвост». Она надела поношенные шорты, а на талии повязала концы рубашки, не скрывающей верхнюю часть ее купальника. Она была рада, что не старалась принарядиться. К тому времени, как они добрались до озера, она сильно утомилась от Аарона, заразившегося приподнято-праздничным настроением от непослушных отпрысков Хаскеллов.
Выбрав местечко, которое понравилось всем, они стали выгружать вещи. Когда с этим было покончено, Тревор вытащил из кулера банку пива и осушил ее в три глотка.
За первой последовала вторая, призванная заглушить растущее в чреслах напряжение, когда он увидел облаченную в бикини Кайлу, которой Линн предложила позагорать.
Взрослые последовали за детьми к кромке воды. Аарон радостно плескался и не успокоился до тех пор, пока не забрызгал мать с головы до ног. Соски ее немедленно напряглись, реагируя на холод, и Тревору пришлось срочно придумывать отговорку, чтобы вернуться к тому месту, где они расположились, и выпить еще банку пива.
Он захватил ее с собой к озеру и предложил Кайле сделать глоток. Она согласилась и, принимая у него из рук банку, коснулась его пальцами и склонила голову набок. В этот момент Тревору ничего не хотелось сильнее, кроме как припасть к ее губам в жадном поцелуе.
Они с Тедом остались на мелководье присматривать за детьми, а Кайла с Линн поплыли к находящейся в отдалении платформе, ограниченной бакенами. Он наблюдал за каждым изящным взмахом ее рук. Его взгляд следовал за ней, когда она, подтянувшись всем телом, стала взбираться на платформу по лестнице. Встав в полный рост, Кайла принялась махать Аарону, и ее стройный силуэт четко выделялся на фоне ясного летнего неба. Капли воды блестели на ее бедрах, струйками стекая по плоскому животу.
— Я сейчас вернусь, — пробормотал Тревор.
— Куда на этот раз? — удивился Тед, глядя на него из-под приставленной ко лбу козырьком ладони, чтобы заслониться от солнца.
— Я… э-э-э… кажется, Аарон хочет печенья.
Он подхватил на руки малыша, который прекрасно себя чувствовал, занятый тем, что мазал себе колени озерной грязью, и понес его к фургону. Там он скормил ребенку печенье, а сам выпил еще пива.
После обеда, настолько обильного, что хватило бы накормить целый табор цыган, дети прилегли вздремнуть в тенечке. Когда они проснулись, все отправились к площадке для игры в бейсбол, где в День труда проводился ежегодный матч, очень популярный среди местных бизнесменов. Любой желающий принять в нем участие должен был со своим спортивным инвентарем прибыть на площадку, где участников делили на две команды.
Единственный глаз Тревора и его хромота могли бы стать серьезным препятствием, но месяцы лечебной гимнастики в госпитале, а потом ежедневные физические упражнения дома, которые он возвел в предмет культа, дали ему большое преимущество над офисными работниками, имеющими излишний вес.
Кайла до боли закусила костяшку указательного пальца, когда Тревор вышел бить по мячу в девятом иннинге. Команда, за которую играли они с Тедом, отставала от команды противника на три очка. Базы были заняты, и их команде уже было сделано два аута. Исход матча зависел от Тревора, и он нанес великолепный удар по мячу, обеспечивший победу.
Кайла, как и прочие болельщики его команды, пришла в неистовство. Поздравления сыпались на Тревора со всех сторон. Потом они с Тедом подбежали к своим семьям.
— Ты был неподражаем! — восторженно заявила Линн, обращаясь к Тревору.
— А как же я? — спросил Тед, изображая уязвленное самолюбие.
— Ты тоже. — Линн обвила руками шею мужа и наградила его звонким поцелуем.
