Ого, кто почтил меня вниманием!
— Вот это да, — ледяным тоном произнесла я, приложив телефон к уху. — Неужто ты проснулась?
— Где ты? — шепотом поинтересовалась Алиса. — Я приеду.
— Я в общаге. Комната двести семь. Приезжай, конечно, — ядовито ухмыльнулась я. — Не помню, когда в последний раз мне так хотелось поговорить с тобой.
…Я не закрывала дверь, поэтому даже не шевельнулась, когда Алиса робко постучала и, не дождавшись ответа, заглянула в комнату.
— А, вот ты где… Фу, какой гадюшник, — поморщилась она, осмотрев голые стены со старыми выцвевшими обоями в цветочек, и две железные кровати с заплатанными матрасами. — Не знаю, как ты тут оказалась, но я тебя тут не оставлю. Собирайся, давай!
Я бросила на нее полный презрения взгляд и с трудом поднялась, отойдя к окну.
— Что произошло вчера вечером? — глухо спросила я. — Рассказывай все настолько подробно, насколько можешь.
Наконец Алиса вздрогнула и увидела мое лицо в угасающем свете дня — я не включала лампу. Она остановилась, как громом пораженная, и поднесла руку к моим глазам, так и не рискнув дотронуться.
— Ты плакала? Вика! — она задрожала и подступила ко мне ближе. — Что он с тобой сделал?!
— Что он сделал?! — вдруг заорала я, чувствуя необъяснимый прилив сил от ярости. — Что он сделал, ты спрашиваешь?! Я же доверяла тебе! А ты заманила меня в какую-то идиотскую компанию, накачала наркотиками и вышвырнула утром у двери, даже не удосужившись показаться на глаза моему жениху!
— Я… я нет… Зайка… Это Славик! Я ничего не знала, он потом сказал!
— Ты мне жизнь сломала, Алиса! Ты, именно ты! — я отступила назад, но поняла, что за спиной — подоконник, и деваться мне некуда. — Почему ты не отвезла меня в больницу, почему не позвонила Кириллу?! Почему?!
— Потому что я люблю тебя! — закричала она, крепко стиснув мои запястья. — Люблю! По-настоящему! Ты — единственное настоящее, что есть в моей жизни!
От ее слов зазвенело в ушах. О, Господи…
— Нет, не надо… что за бред…
— Вика, я виновата, прости меня! Но если бы я ответила хоть на один его звонок, если бы привезла тебя домой, он разлучил бы нас навсегда! Он обвинил бы меня во всем, хотя не я — слышишь, не я! — подсыпала тебе эту гадость!
— Что ты наделала…
— Прости, умоляю, — она попыталась меня обнять, но я отчаянно завертелась, пытаясь вырваться. — Я не могу без тебя, я с ума по тебе схожу!
— Хватит это говорить… это… это противно!
— Послушай, — Алиса захватила мое лицо в ладони и прижала меня к самому окну, так, что я не могла даже дернуться — я и забыла, какой сильной она была. — Мы можем быть вместе. Я же вижу, что ты чувствуешь ко мне! У меня есть все — давай уедем отсюда и станем жить где хочешь, хоть на Луне, если ты боишься родителей, Кирилла, друзей… Я все сделаю для того, чтобы ты была счастлива… Пожалуйста, верь мне!
— Алиса, — вдруг засмеялась я сквозь слезы, — что ты несешь?!
— То, что чувствую! Зайка, помнишь, я рассказывала тебе о моей детской любви?!
— Пусти меня…
— Я говорила правду… кроме одного. Она была девушкой! Какая разница, какого пола тот, кого ты любишь, если когда его видишь, пропадает весь белый свет?! — из ее глаз покатились слезы, я почувствовала, что задыхаюсь от мертвой хватки — она уже не осознавала, что буквально душит меня. — Эмма… Моя Эмма, мой ангелок! Ты так на нее похожа, если бы ты знала…
— Ты сумасшедшая, Алиса, — сдавлено промычала я, пытаясь высвободить хоть одну руку. — Пусти меня немедленно!
— У меня была целая сотня мужиков! Но ни один… слышишь, ни один не смог вызвать во мне то, что вызвала ты! Это ураган, Вика! Они все не стоят и волоска с твоей головы! — Она застонала, прижимаясь ко мне еще крепче. — Верь мне! Со мной тебе нечего бояться. Ну, пожалуйста, скажи мне, ты ведь правда любишь меня?!
Ее почерневшие от смешения чувств глаза сияли абсолютным безумием и этим завораживали, как взгляд удава. В голове пронесся фрагмент из моего пугающего сна — руки-змеи, холодные, гладкие, обвивающие мою талию, ползущие по груди и животу. В какую-то секунду я перестала сопротивляться, хватка немного ослабла, и я со всех сил рванулась в сторону, избавляясь от удушливых объятий.
— Нет! — с отвращением выдохнула я. — Нет! Было время, когда я думала, что это так. Но я чувствовала себя больной, грязной, ненормальной! Алиса, это не любовь. Что угодно — но не любовь.
— Ты просто боишься себе признаться!
— Клянусь тебе, я долго думала, — я попятилась к выходу. — И поняла только то, что люблю Кирилла! Я люблю его! Но теперь все равно! Потому что он никогда ко мне не вернется!
Алиса опустила голову и пару секунд молчала, как поверженный гладиатор, ожидающий одного — вверх или вниз укажет палец императора.
— Теперь уходи, — тихо сказала я. — Уходи, пожалуйста. Я не могу тебя больше видеть.
Моя подруга, моя действительно самая любимая подруга стояла, не шелохнувшись, лишь тараня меня тяжелым злым взглядом. Внезапно в ней что-то переменилось — я почувствовала это за миг до того, как услышала ее хриплый, безумный смех.
— Я тебя ненавижу, Ольшанская, — прохрипела она. — Какая же ты на самом деле мерзкая!
Я молчала, с возрастающей тревогой наблюдая за ее метаморфозами.
— Она его любит! — заорала Алиса так, что, кажется, содрогнулись стены. — А сегодня ночью вполне страстно любила меня!
За сегодняшний день произошло так много, что я даже забыла о словах Кирилла. «Судя по вывернутому наизнанку белью, у тебя вчера была бурная ночь». И тут ко мне неожиданно вернулась память.
Призрачный лавандовый эльф, мягкая перина. Блестящие волосы, струящиеся по моему плечу. Нежная кожа, каждое прикосновение — маленький огонек, обжигающий, удивительный. Горячее дыхание на моей шее, и волна наслаждения, такого острого и всесильного, что его вряд ли можно забыть…
Я застыла с приоткрытым ртом, вдруг осознав, что не могу вымолвить ни звука. О, нет. Это же… это же мы с ней…
— Господи, — простонала я. — Не может быть…
— Это произошло спонтанно, — холодно сообщила Алиса. — Не надо думать, что я тебя, бездыханную, использовала.
— А что же ты сделала? — занемевшими губами прошелестела я.
— Я отвезла тебя к себе домой — куда еще?! Положила на кровать и села рядом. Тебе было совсем плохо, я вытирала пот холодным платком. А потом тебе стало трудно дышать — на тебе ведь был корсет. И я расстегнула его, — она сделала паузу и посмотрела на меня. — Ты первая потянула меня к себе. Что мне еще было делать, когда я так сильно хочу тебя?!
Пятно в памяти, мучившее меня, оказалось пустяком по сравнению с правдой, которая его заполнила. Я едва держалась на ногах, дрожь в коленях была настолько сильной, что мне пришлось привалиться к стене. Наверное, я побелела еще сильней, в ушах появился гудящий звон, пространство совершенно почернело, стало мутным…
