пачку сигарет, тоскливо вздохнула и закурила вместо ужина. И обеда. И завтрака. И всей еды, что могла бы сгинуть в моем бедном, несчастном, урчащем животике на протяжении этого невыносимо долгого дня. А еще не менее длинного вчера, ночи, утра и…
Я, конечно, не волк, но в голос завыть захотелось. Особенно при воспоминании, что утром добираться до учебы предстоит на общественном транспорте или же опять-таки разорится на такси. Машина-то на стоянке так и кукует! И самое обидное, что договор вместе с авансом для аренды клуба в рюкзаке остался, стараниями рыжебородого хариуса! Краснова мне завтра голу свернет, на шпиль административного корпуса повесит и скажет, что так оно и было.
И фиг ведь возразишь!
Да еще и ключи от любимого малыша с утра найти не смогла, пришлось запасную связку искать в судорожном порядке, попутно запрыгивая в штаны и пытаясь хоть чуть-чуть выровнять опухшую от недосыпа моську.
Вздохнув повторно, затушила окурок и, подтянув колени к груди, пристроила на них подбородок. Спать хотелось не так сильно, как утром, но все равно ужасно. Автомат так и не починили, с работниками в очередной раз перецапались…
Нет, ну я серьезно не понимаю, почему нельзя сделать все нормально и с первого раза? Почему надо ждать, пока недовольный клиент даст втык мне, а уже я потом настучу кое-кому по кривым ручонкам и пустой головушке? Их что, прикалывает, когда я на них ору, кричу и употребляю вслух весь немалый запас ненормативной лексики? Я так скоро на родимый сленг Харлея переключусь от безысходности. Мазохисты, блин, недоделанные.
Громко зашуршали шины по асфальту, привлекая к себе внимание. Не поднимая головы, повернула ее и обозрела появившееся в поле зрение авто. На огромную, абсолютно пустую стоянку перед мойкой заезжала машина. Чистенькая, блестящая. Черненькая.
Моя.
Какого хрена, собственно?!
Любимый малыш остановился. Открылась водительская дверца и из салона выбрался… ну, не совсем любимый, и далеко не малыш, но что-то очень похожее. Особенно когда он чарующе улыбнулся, передвинув солнцезащитные очки на лоб, и показательно выставил на низкую крышу высокий кофейный стакан с трубочкой.
В боксе скрипнула открываемая дверь.
— Гасите свет надежды, суслики, — скидывая ноги с лавочки, мстительно и радостно воскликнула в адрес выглядывающих из своей комнаты мойщиков. — Это ко мне!
Обняв руками зябнувшие в одной тоненькой серой футболке плечи, пошаркала кедами по парковке и, чуть-чуть не дойдя, насмешливо протянула:
— А я-то гадала, куда мои ключи от машины делись! Скажешь, что случайно нашел — убью.
— Случайно, — невинно улыбнулся Богдан, у которого на лице было написано, что он врет. Причем нагло! — На сидении, после твоего ухода.
— Мог бы завтра в универе отдать, — фыркнула я и, не выдержав, улыбнулась. — Но спасибо. Перспектива переться после работы на автобусе меня наводила на мысли о тихом, скромном самоубийстве и помпезных поминках.
— А прогулять и отоспаться не думала? — протягивая мне стакан, поинтересовался блондин, опираясь на открытую дверцу моей горячо любимой бибики. — Выглядишь как оживший труп.
— Взятка должностному лицу? — подозрительно прищурилась, но кофе взяла, узрев фирменный стакан той самой кофейни, про которую рассказывала. Вот же… заботливая зараза! А кофеек-то еще горячий… — Не шути так. Я целый день открещиваюсь от гадких мыслей не явиться завтра на статистику. Пока успешно, но борьба еще продолжается. Я итак все самое интересное пропустила с этой болезнью, а еще и работа. Преподы меня скоро на ленточки покоцают и коврик под порог учительской забацают.
— Все так плохо? — вскинул брови Богдан, пристраивая подбородок на пальцах. — Могу помочь.
— Вот этого еще не хватало, — скривилась, поеживаясь от холода. Сентябрьское солнышко еще пригревало, но прохладный ветерок все старания небесного светила упорно сводил на нет. — Пропуски закрою, долги сдам. Первый раз, что ли?
Никак не отреагировав на мои слова, Полонский стянул с себя джинсовку и накинул ее на мои плечи. Я улыбнулась, согревая озябшие ладошки о горячий стакан. Мне, правда, вдруг как-то тепло-тепло на душе стало.
Приятно, когда о тебе так заботятся. Хотя и не понятно, для каких целей.
— Спасибо.
— Не за что, — заглушив двигатель, парень вытащил ключи и положил их на крышу. Оперся на закрытую дверцу, закурил и только тогда поинтересовался. — Вчера, пока меня не было в клубе, ничего не произошло?
— Да нет, — аккуратно пожала плечами, чтобы джинсовка не свалилась. — Разве что я Миху чуток…эм… ну, опозорила. И Олег с кем-то из посетителей сцепился. А что?
— Просто спросил, — рассмеялся Богдан, глядя, как я снова заинтересованно вожу носом по воздуху, улавливая пряный аромат вишни от его сигареты. Что поделать, я почти балдела с этого запаха!
И изнывала от легкого желания настучать кое-кому голубоглазенькому по его слишком хитрой морде. Просто так спросил он, ага. Знал же, извращенец заботливый, что добром его дразнилки Исаева не кончатся, вот и интересовался теперь последствиями!
Естественно, признаваться, что меня некультурно облапала пьяная нехристь, я не собиралась. Если честно, я всё-таки была немножко зла на Богдана за его нехилую подставу… Но простила. Честно.
Первый раз вчера, когда увидела его в клубе. Он обещал меня забрать, он сдержал свое слово, хотя мог бы и не заморачиваться. Мог даже в известность не ставить, что не приедет вообще, а потом сослаться на таинственные, архиважные, срочные дела.
Мог бы, но не стал. И приехал, и забрал. И даже домой отвез… Насколько мне помнилось, дай ему волю, он бы меня и до квартиры проводил, и даже спатеньки уложил!
А второй и окончательный раз простила сейчас. За возврат машины. За кофе. За джинсовку. За неподдельное, тщательно скрываемое волнение. Не в голосе, и даже не в абсолютно спокойном выражении лица.
Во взгляде. В самой его глубине.
Мда-а-а… Какие ж на самом деле тараканы обитают в вашей платиновой голове, господин Богдан Полонский?..
Хотелось бы мне знать.
От любопытных мыслей в моей похмельной головушке отвлек очередной близкий шум шуршащих по дороге покрышек. Я подняла голову…
Выпучила глаза, уронила челюсть, побледнела, поседела и сломала сигарету. Короче, все как обычно!
Так, ну ладно серебристый «Ауди» со знакомой хмурой моськой вчерашнего водителя, это я понимаю. Богдану же надо на чем-то добираться потом в родные пенаты. Он же не я, на общественный транспорт точно не посмотрит.
Ладно белоснежная спортивная лапушка Линицкого — есть у меня к эльфятине долговязой пара — тройка каверзных вопросов, с заманчивой мыслей задать из в стиле милейшего инквизитора сурового кровавого средневековья.
Но ради всего святого, скажите мне, что заехавший последним вишневый кроссовер немецкого производства принадлежит
