Вечер провели, если можно так выразиться, по-семейному. Валентин оказался неплохим поваром и приготовил очень вкусный гуляш с картошкой. Поужинав, сели смотреть телевизор. Идиллия, ничего не скажешь. Я долго мучилась и наконец завела разговор, который меня волновал больше всего:
– Скоро приедем в Москву, и что потом?
– В смысле?
– Как я попаду к себе домой? У моего подъезда еще кто-нибудь дежурит?
– Не знаю, надо проверить.
– Значит, ты думаешь, что мне небезопасно появляться дома?
– Я этого не сказал. Мне кажется, что, где бы ты сейчас ни появилась, это очень опасно.
– Хорошо, а зачем ты тогда со мной носишься? Ведь тебе тоже опасно находиться рядом со мной. Кстати, а когда твоя свадьба?
– Не знаю. Мне сейчас не до свадьбы. Надо сначала с тобой что-то решить.
– И откуда же такая обеспокоенность к моей персоне? Что тобой руководит? Жалость?
– Вовсе не жалость. Просто хотелось тебе помочь.
– Просто ничего не бывает, и тебе это хорошо известно.
– Валя, ну что ты завелась? Я думаю, как тебя вытащить из всей этой ерунды, в которую ты попала.
– Я хочу знать, зачем тебе это надо? – Валентин опустил глаза и ничего не ответил.
– Я спрашиваю, зачем тебе все это надо?
– Я люблю тебя.
– Что ты сказал?
– Я, по-моему, достаточно ясно сказал. Я тебя люблю. Я полюбил тебя еще в тот день, когда увидел в «Лисьей норе».
– Как же это ты меня полюбил, если мне тогда из окна прыгать пришлось?
– Просто ты меня сама довела. Не хотела по-хорошему.
– Как это – по-хорошему? По-хорошему ноги раздвинуть, что ли?!
Валентин встал и, не сказав ни слова, вышел на балкон. Я побежала следом.
– Послушай, – прижалась я к нему, – а ты меня правда любишь?
– Люблю.
– А как же нам тогда быть? Ведь я ходячий труп.
– Я думаю, что можно сделать в этой ситуации.
– Давай думай быстрее. Я же не знала, что ты меня любишь. Мне очень хочется быть твоей женщиной.
– Ты можешь хоть к чему-нибудь относиться серьезно?! – Валентин бросил сигарету и вернулся в комнату.
Я засеменила следом.
– Валентин, ты обиделся?
– Нет.
– Да ладно, я же знаю, что обиделся. Просто мне обидно, что наши отношения без будущего.
– Почему ты думаешь, что они без будущего?
– О каком будущем может идти речь, если я не могу переступить порог собственной квартиры.
– Поживем – увидим.
Я подошла к Валентину и уткнулась ему в грудь.
– Я люблю тебя, – сказала я почти шепотом.
– Скажи погромче.
– Я люблю тебя.
– Еще громче.
– Я люблю тебя! – закричала я что было сил.
– Наконец-то, – вздохнул Валентин, взял меня на руки и понес в спальню. Затем бережно раздел и положил на кровать. – У тебя красивое тело, – шепнул он мне на ушко.
– Я знаю, – ответила я и обвила руками его шею. Валентин страстно поцеловал меня в губы, затем в шею, в грудь… Мы слились в длинном и долгом поцелуе, ощущая тепло, нежность и горячий зов плоти. На моих глазах появились слезы.
– Что с тобой?
– Я ведь действительно в тебя влюбилась, как школьница.
Валентин закрыл мне рот ладонью и вновь стал покрывать мое тело поцелуями.
Мне вдруг стало ясно, что в моей жизни было одно большое упущение: я никогда прежде не испытывала дикую страсть к своему партнеру и вообще не сталкивалась с таким понятием, как секс, порожденный настоящей любовью.
Это было поистине райское наслаждение. Сумасшедший кайф! Мы кинулись в этот омут с животной, безумной, ни с чем не сравнимой страстью и утонули в нем на целую ночь.
Проснувшись рано утром на плече у Валентина, я увидела, что он не спит, а сосредоточенно о чем-то думает и смотрит в потолок.
– О чем ты думаешь?
– Надо сделать так, чтобы ты умерла.
– Как это? – спросила я дрожащим голосом.
– Чтобы тебе остаться в живых, надо сделать так, чтобы ты умерла.
– Объясни, если можешь, по-человечески.
– Объясняю. Необходимо инсценировать твою смерть… Как будто ты погибла в автомобильной катастрофе или сбросилась с десятого этажа. Нет, лучше, конечно, в катастрофе, так тяжелее будет тебя опознать.
– А трупом кто будет?
– Труп купим в морге. Главное, чтобы это была женщина приблизительно твоего возраста. У тебя есть твоя собственная тачка?
– Да, рядом с домом в ракушке. Я на ней почти не ездила, в основном на Златкиной…
– Какая?
– Девятка.
– Она оформлена на тебя?
– Да.
– По доверенности?
– Нет, техпаспорт.
– Замечательно. Схема такая, купим в морге труп…
– Как это купим? – перебила его я, широко раскрыв глаза. – Это же не магазин. С чего ты взял, что в морге продаются трупы?
– Я не говорю, что это магазин, но если сильно постараться, то можно купить.
– Ладно, допустим, мы его купим, а что тогда родственники будут хоронить?
– Да нет, я же не про такие трупы говорю, а про висяков.
– А что такое висяки?
– Ну, это трупы, которые зависли. Они не опознаны, понимаешь? Их нашли, дали объявление и в прессе, и по телевидению, а их никто не опознал и с заявлением о пропаже данного субъекта никто не обращался. У висяков нет ни флага, ни родины.
– Это как?
– Ну, ни фамилии, ни имени, ни адреса. Вернее, все это у них есть, только об этом, кроме них самих, никто не знает.
– Хорошо, – тяжело вздохнула я, – покупаем мы неопознанный труп. Кстати, а почем нынче трупы?
– Таксы определенной нет, но, наверное, пятерочку потянет.
– Пятерочку чего?
– Баксов, конечно, чего же еще?
– Пять тысяч долларов за мертвого человека. Да это же обдираловка! Ладно бы за живого, а то за мертвого!
– Ну а ты как думала? Пойди купи дешевле. За такие-то деньги нигде не купишь, а ты говоришь дешевле. Просто у меня наработанный канал есть. Там помогут купить.
– Как это наработанный? Ты что, их постоянно покупаешь?
– Да нет, просто есть свой серьезный человек в морге. Врач-криминалист. Он за деньги может левое заключение о смерти сделать и так далее…
– И труп может продать?
– Может, если хорошо попросить и заинтересовать.
– Вот дела! – почесала я затылок. – Живешь на белом свете и не знаешь, что такое бывает.
– Еще и не то бывает. Висяков хоронят в братских могилах. Заворачивают в целлофановые мешки и закапывают в общую яму. К каждому мешку прикрепляют бирку с номером. Когда закопают, то просто вбивают колышек на бугорок с табличкой, на которой перечислены все бирки и количество человек. Просто в один мешок наложат тряпок с песком и хорошенько зашьют. Это целый механизм, здесь одному врачу не справиться. Придется и медбрату, и патологоанатому, и даже на кладбище сунуть. А ты говоришь дорого. Там целая бригада рискует своими должностями. Рискуют все, начиная с того, кто запишет в журнал, что этот труп отправлен на захоронение, и кончая тем, кто его закопает. Я уже не говорю о промежуточных звеньях этой цепочки.
