Жизнь уже представлялась не такой уж плохой, мы с Кирой переглядывались и с надеждой подмигивали друг другу. Почему-то нам казалось, что все позади, что мы почти дома…
Мы приближались к Суссу, крупному городу и туристическому центру.
— Куда вас отвезти? — осторожно спросил Мустафа, мечтавший, видимо, поскорее от нас избавиться.
— Как куда? — возмутились наши спасители. — Они с нами, поселятся в нашем отеле. Мы ж заплатим, ты знаешь, не боись.
— А документы у вас есть?
Мы отрицательно покачали головами.
— Ничего! — оптимистично заявил Василий, беря меня за руку и терзая ее. — Завтра возьмем машину напрокат, съездим в Тунис в посольство, скажем, они потеряли документы. Если что, денег дадим.
— Дадим! — подтвердил Вова. — Не бросать же своих девчонок, которых достал муж-араб! Вот бы рыло ему начистить!
— Их не поселят в отеле без документов, — заявил Мустафа.
— Ничего. Ты скажешь, что это твои туристки, у них украли все вещи, деньги и документы.
— В Тунисе не воруют, — скривился Мустафа.
— Ничего, скажешь, еще в Москве украли, в аэропорту. Ну что нам тебе объяснять надо?! — угрожающе спросил Вова.
— Вы сохранили российское гражданство? — поинтересовался тунисец.
— Конечно, конечно! — горячо заверили мы его.
— Вот видишь! — торжествующе произнес Василий. — Наши девчонки гражданства не меняют!
Мне кажется, мы так смешались с загорелой толпой туристов, что при всем желании найти нас было бы невозможно. А то, что нас будут искать, я не сомневалась.
Впервые за много дней мы приняли душ, завернулись в белые махровые полотенца и улеглись в огромную койку. Кира раскинула руки и прикрыла глаза. Честно говоря, я уже даже забыла, что существуют роскошные ванны, облицованные кафелем, с горячей водой, душистые шампуни, гели и кремы, белоснежные махровые халаты, кровати кинг-сайз, застеленные шелковистыми простынями, мерно гудящие кондиционеры, овевающие прохладным воздухом.
Я взяла в ванной крем для тела с логотипом отеля и с наслаждением принялась втирать его в огрубевшую от солнца и ветра кожу. Чуть ли не впервые я посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. Загорелая до черноты кожа, торчащие ключицы и впалые щеки, неровно стриженные курчавые короткие волосы, обгрызенные ногти… Вряд ли кто-то смог бы назвать меня сейчас хотя бы привлекательной. Единственное, что осталось во мне хорошего, это египетские глаза, ставшие от худобы еще больше, горящие зеленым славянским цветом…
Не знаю, что уж приглянулось Василию, может быть, он просто почувствовал себя героем-спасителем, который непременно должен влюбиться в спасенную девушку. Но я постоянно ловила его призывные взгляды, он брал меня за руку и пытался прижиматься коленом. Дальше этих подростковых знаков внимания, слава богу, дело не шло.
Как только я задремала, в дверь постучали. Я накинула халат и впустила в номер официанта, который тащил на подносе ведерко с шампанским, бокалы, гору фруктов и еще ведерко со льдом.
— Мы не заказывали, — начала было я.
— От номера 318, — пояснил парень, расставляя все это на столике.
Практически сразу же позвонил телефон.
— Ну как? — спросил довольный Василий.
— Шикарно! — ответила я, проявляя явно недостаточный энтузиазм.
— Будем через десять минут! — бодро заявил он.
— Вставай, — разбудила я Киру. — Они уже идут.
— Куда? Зачем? — заворочалась Кира.
— Мужики, водку пить! — нетерпеливо пояснила я.
Кира потянулась:
— А этот толстенький, Вова, он ничего! В моем вкусе…
— Ничего себе толстенький! Это ж гора мышц, только подернутых жирком! Он, наверное, раза в три тяжелее тебя. Впрочем, а кто не в твоем вкусе?
— Да-да, именно в моем вкусе, — довольно подтвердила Кира, выбираясь из постели. — Такой большой, грубый мужлан, но очень добрый… И очень сильный. Если обнимет, косточки захрустят и дыхание остановится… — мечтательно проговорила она.
Я только вздохнула. Никакие невзгоды, опасности, ужасы не могут отвлечь Киру от главного увлечения ее жизни — мужчин. Но Вова хотя бы не представлял опасности в силу того, что не был ливийцем, алжирцем и арабом вообще.
— И потом… — Кира покрасовалась перед зеркалом, выпятив грудь и зад, — ты провела безумные ночи с огромным сексуальным негром, а я? Что делала я в это время, лишенная мужской любви и ласки? Ночевала в козлятнике!
— Черт! — разозлилась я. — Ты хотя бы иногда думаешь, что говоришь?
— Ну ладно, ладно, — примирительно сказала Кира. — Я просто не думала, что тебе это неприятно.
Я промолчала. Если она еще раз скажет про огромного сексуального негра, я ее убью.
Нас выручили Вова и Василий, сияющие улыбками и ослепительные в белых костюмах и золотых цепях. Вова нес трехлитровую бутыль виски с черной этикеткой. Стало ясно, для чего принесено ведерко со льдом.
— Дамам шампанское, мужчинам — виски! — широко улыбнулся Вова, усаживаясь в заскрипевшее под ним кресло.
— А можно я тоже виски? — я подняла руку, как школьница на уроке.
— А я — шампанское! Обожаю шампанское! — восторженно воскликнула Кира, глядя Вове прямо в глаза.
— Отлично! Честно говоря, я не особенно люблю виски, — поделился с нами Василий, — самогон самогоном. Но весь мир пьет, значит, что-то в этом есть! Надо приобщаться к мировым ценностям.
Я поразмыслила над тем, можно ли виски отнести к мировым ценностям, и решила, что все-таки можно.
Уровень жидкости в бутыли постепенно снижался, было заказано еще одно ведро льда, и Кира плавно присоединилась к нам, вылакав одна бутылку шампанского.
Надо сказать, что употребление спиртных напитков неповторимо только в компании русских. Сначала нам было очень весело, потом мы стали необычайно романтичными и любвеобильными, потом на нас напала грусть, и мы плакали друг у друга на плече. Кажется, я пыталась объяснить Василию что-то об Абдул Азизе. Все кончилось тем, что размякший Вова увел Киру к себе в номер под мнимым предлогом продемонстрировать ей розу пустыни, якобы найденную им лично в том самом походе, когда мы познакомились. Василий было обрадовался и облюбовывал уютное местечко на невиданной ширины кровати, но я изобразила нетрезвую капризную даму. Нетрезвой я таки была, а капризы, если они и имели место раньше, в течение последних двух месяцев куда-то испарились. Но я встала в позу разгневанной жены, уперев руки в бока, и заявила, что мечтаю продолжить вечер на дискотеке. Василий нехотя подчинился и поплелся за мной в ночной клуб при отеле.
Танцевать мне вовсе не хотелось, но Василий, едва держась на ногах, попытался изобразить эротический танец, чем вызвал оживление и небывалый интерес в рядах лошадеподобных, вечно голодных немок. Василий весьма эротично расстегивал рубашку на груди, обнажал плечо и высовывал язык, красноречиво облизывая губы. При этом он двигался довольно пластично, покачивая бедрами, как истинный испанский мачо. Иногда координация его подводила, и он падал на столики, роняя стаканы, и на колени довольных немок, которые с удовольствием ощупывали его плотный зад и гладили волосатую грудь в расстегнутой рубашке. Пользуясь моментом, я оставила его в объятиях разгоряченных туристок и отправилась в свой номер, спать.
