– Теперь мы с тобой прощаемся. Веди себя прилично. Впрочем, здесь буянить тебе и не дадут. А я с тобой прощаюсь. – Он наклонился и прошептал: – Приятно было познакомиться. Жаль, что тогда… – Франсуа не закончил.
А мне хотелось изо всей силы вмазать ему по физиономии. Я даже не знаю, что удержало меня…
– Чао! – небрежно кивнула я. – И не попадайся больше мне на глаза. Пожалуйста!
Палата была рассчитана на двоих, но в ней никого не было. Валентина проводила меня и, ничего не сказав, ушла. Оставшись одна, я подошла к окну. Передо мной была зеленая лужайка, дальше высился забор. Присмотревшись, я поняла, что поверх идет колючая проволока. Как в тюрьме или концлагере, подумала я. Не хватало только вышки со сторожевым. Однако его место успешно занимает охранник при входе.
Если бы мне удалось позвонить Косте и сообщить, что я здесь. Я встала и подошла к двери, но она оказалась запертой. Я нахмурилась. Выбраться отсюда мне не удастся – это уже понятно.
Позвонить – тоже. Но я знала, на что шла. Ради Эвы и ее дочек. Но я до самого последнего момента все-таки надеялась на хороший конец. И оказалось, зря.
Хорошего конца не будет, сказала я вслух и рассмеялась. Смех был нервным, истеричным. Я села на аккуратно застеленную кровать и уткнулась лицом в ладони. Передо мной проплывали картинки из еще недавнего прошлого: лицо Эвы, Костя, который нежно гладит меня по щеке, Милочка с Пашей, Денис…
Теперь – все.
Интересно, сколько времени они продержат меня здесь, прежде чем отведут на операцию. День, два? Чем больше времени, тем больше шансов, что я смогу что-то придумать. Хотя, что я могу придумать в этой ситуации?
Раздался звук открывающейся двери. Я повернула голову. Это была Валентина.
– Ну что, пойдем.
– Куда?
– Куда надо, милая.
Я поднялась и посмотрела на нее.
– На операцию?
Она ничего не ответила.
– Доктор все скажет.
Меня отвели в комнату, где велели, чтобы я сняла с себя всю одежду. Затем я легла на каталку и меня повезли в операционную.
Там уже находилось трое людей. Две медсестры и один врач в белом халате и белом колпаке, с повязкой на лице. Дмитриев? От напряжения все расплывалось у меня перед глазами, но я нашла в себе силы и пробормотала:
– Доктор! Это какая-то ошибка… Пожалуйста, отпустите меня. Прошу вас… Кирилл Андреевич! – взмолилась я.
На меня сердито цыкнули.
– Это… ошибка. – упрямо бормотала я.
Лампа светила мне в глаза, и они слезились.
– Я… не хочу, – язык уже заплетался.
– Наркоз!
– Я… – я попыталась подняться, но голова бессильно откинулась назад.
– Лежи, – одна из медсестер придержала мне голову.
Другая со шприцом в руке щупала вену.
– Не… на…
– Вены глубокие. Надо бы ей рукой поработать, – сказала та, что держала шприц.
– Не помешало бы. Может, сказать?
И тут яркий слепящий взрыв накрыл меня с головой и последнее, что я успела подумать:
«Эва! Какое счастье, что ее здесь нет!
* * *
Очнулась я в палате, на стуле у окна сидела медсестра и смотрела на меня.
– Глазки открыла?
– Вы?..
– Привезли тебя сюда из санатория «Утренний». Взорвали его. Парень один взорвал. Сам же и погиб. А ты чудом спаслась. Прямо из операционной тебя вынесли. Остальным – хуже. Слава богу, что все выжили. Раненые есть. Но живые.
Она положила руку на мой лоб.
– Болит где?
– Да.
– Где?
– Везде. – Я отвернулась к стенке и тихо заплакала.
– Радоваться надо, что живой осталась. Лежи и отдыхай. Сил набирайся. Я сейчас врача позову: пусть тебя осмотрят.
Как только она удалилась из палаты, я быстро встала и вышла в коридор. Меня пошатывало и тошнило. На мне был старый выцветший больничный халат, но я знала, что непременно должна поехать на место происшествия. Во что бы то ни стало. Даже в инвалидной коляске.
Я шла по коридору и больше всего на свете боялась, что меня остановят. Я находилась в нашей городской больнице и примерно знала, как мне доехать до санатория. Знала, какой автобус идет до тех мест. Потом мне придется идти пешком…
Наверное, в этот день ангелы были на моей стороне, потому что никто меня не остановил, и я беспрепятственно вышла из здания больницы. Персонал, который сновал вокруг, мог подумать, что я хочу выйти погулять в парке около больницы.
Я прибавила шаг и пошла вдоль забора. В одном месте была дыра, в которую, если задержать дыхание и подобрать живот, можно было пролезть.
Протиснувшись наружу, я перевела дыхание и остановилась. И тут я вспомнила, что у меня нет ни копейки денег.
В автобусе кондуктор смотрела на меня и требовала заплатить за билет. Я объяснила ей, что еду во взорванный санаторий, в котором у меня работала родственница. Она не слушала меня и настаивала на своем. И на этот раз мне повезло. За меня заплатил бородатый мужчина с рюкзаком за плечами. Он потребовал, чтобы кондукторша отстала от «больного человека» и протянул ей деньги за мой билет. Я выдавила ему «спасибо» и уставилась в окно.
До санатория я плелась пешком примерно полчаса по укатанной дороге, спотыкаясь и останавливаясь. После кратких передышек я снова шла вперед, как будто бы меня подталкивала неведомая сила.
Ворота санатория были открыты, и на месте происшествия стоял милицейский газик и пожарная машина. Я побежала к зданию, у которого было наполовину разрушено правое крыло и страшной чернотой зияли окна на первом и втором этажах.
Я бежала и чувствовала, что у меня останавливается сердце.
– Вы куда? – перехватил меня милиционер, молодой парень с прилипшими от жары волосами на лбу.
– Кто погиб? – задыхаясь, выпалила я. – Кто?
Он пожал плечами.
– А вы сами кто, гражданка, будете?
– Никто.
Я сделала несколько шагов вперед. Высокий мужчина в костюме защитного цвета остановил меня.
– Туда нельзя.
От слез все расплывалось у меня перед глазами. Я брела, как пьяная, чувствуя страшную усталость и опустошение внутри.
– Как громыхнуло. Самодельное устройство было. Сам и подорвался, – услышала я рядом. – Ничего от него не осталось.
Я зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться.
В ту же минуту на меня налетел вихрь, который меня целовал, обнимал, тряс за плечи, смеялся и ругался одновременно. Это был Костя.
– Санька!
Он схватил и прижал меня к себе.
– А там… кто?
– Денис, – отвернулся Ангел в сторону. – Он позвонил и стал спрашивать о тебе. Мой телефон дала ему Мила. Мы поругались. Но он сказал, что приедет и всю душу из меня вытрясет, если я не скажу, где ты. Я рассказал ему про санаторий «Утренний» и сказал, что был там; я действительно приехал в этот гадюшник, предварительно достав крутое удостоверение помощника депутата, и лично облазил весь его снизу доверху, но тебя там не нашел. Он меня внимательно выслушал и повесил трубку.
