Лязгнул металл – он набросил крюк. Потом завизжал паркет в коридоре – его шаги быстро удалялись. А затем я различила, как тяжело хлопнула дверь парадного. Несколько раз повернулся ключ в тугом замке. И все. Он тоже ушел.
Несколько минут я ждала, что он вернется. Потом поняла – не вернется, и решилась покинуть свое убежище. В любой момент я могла уйти отсюда, стоило только откинуть крюк и оставить черную дверь открытой. Наверное, Женя затем и вернулся, чтобы запереть квартиру изнутри, а потом присоединиться к своему продюсеру.
Я зажгла в коридоре свет – это было нелегко, пришлось долго шарить по стенам, нащупывая выключатель. Наконец под потолком вспыхнула мутная лампочка. Только теперь, оставшись в пустой квартире, я поняла, как она огромна. И запущена. К запаху плесени теперь примешивался другой – табачный. Женя почти не курил, так что, скорее всего, постарался продюсер.
Я прошла по коридору, открывая одну дверь за другой. Везде я включала свет, но только на минуту – осмотрев комнату, тут же гасила его. Завершив осмотр, я убедилась: в квартире я одна. И никаких следов Юли. Я вышла на кухню, постояла, оглядываясь по сторонам. В углу кучка осколков, вряд ли их замели веником, скорее просто отодвинули ногой. У меня под каблуками хрустели мелкие крошки стекла. Это были следы скандала. Но где же сама Юля? В этот миг я пожалела, что не взяла ее телефона. Позвонила бы и услышала ее голос. Спросить у Ксении? Но ведь не в такое время!
Раковина оказалась там, где и предполагалось. Я отвернула оба крана и с удовольствием вымыла руки. Ополоснула лицо, вытерлась носовым платком и посмотрела на свое отражение в маленьком зеркальце, висевшем на стене. Да уж, до бывалого бомжа я еще не дотягивала, но все предпосылки у меня уже появились. Я как могла почистила одежду и отряхнула волосы. Теперь следовало подумать, что предпринять дальше. Я не знала, надолго ли уехала эта парочка. В любом случае отсюда надо уходить поскорее. Деньги на такси у меня теперь были. Доеду до дома, приму душ, попытаюсь немного поспать. Утром с работы позвоню Ксении и узнаю Юлин телефон. Самый разумный выход, чтобы завершить эту безумную ночь.
Но что-то мешало мне просто сбросить тяжелый. крюк с петли и выйти на лестницу. Страх. Все это время, хотя мне ничего не грозило, страх меня не покидал, я нервничала. Все больше. Я вспоминала, как они уходили из квартиры. Как старались не шуметь, управляясь со своим тюком. Что они делали? Тайком выносили из квартиры хозяйские вещи? Это же абсурд, к чему им воровать, у этого Романа явно нет нужды в деньгах. В чем же дело?
Единственное, что я точно знала о Юле, – Женя заставил ее вернуться в ту комнату, где запирал прежде. Я тоже вернулась туда и снова зажгла свет.
История о ценных вещах оказалась сплошной выдумкой. Вещей тут было в избытке, но общая их стоимость равнялась примерно ста рублям. Я думаю, даже намного меньше, ведь еще пришлось бы заплатить за их вывоз на свалку. Здесь стоял диван – почти точный близнец того, на котором мы в детстве пытались прыгать. Телевизор тоже был – древний и громоздкий. Оставшееся место занимали неуклюжие столы и детали сломанных стульев. Эта квартира представляла собой настоящую свалку. Я обошла комнату, пытаясь обнаружить какие-то следы пребывания здесь Юли. На пыльной полированной столешнице я заметила следы чьих-то пальцев. На мраморном подоконнике – несколько тонких окурков, чуть запачканных светлой помадой. Они вполне могли остаться после ее заточения во время нашего визита. Это было все… Впрочем…
В щели между диванной спинкой и сиденьем торчал какой-то черный пакетик. Он не слишком выделялся на ужасном свекольном фоне обивки, и я заметила его не сразу. Теперь же обратила внимание только потому, что пакетик блеснул на свету. Это оказалась модная плоская сумочка из искусственной кожи. Собственно даже конвертик на «молнии» – без ручки, даже без петельки, чтобы носить его на запястье. Этот конвертик я заметила у Юли, когда мы разговаривали около крематория. Тогда она достала из него ключи от машины.
Я осторожно извлекла сумочку из щели. Скорее всего, ее туда не запихивали нарочно, просто Юля положила сумку рядом, когда присела на диван, а потом задвинула туда локтем. И забыла…
Только вот на чем она в таком случае уехала? Я не сомневалась, что она заявилась сюда на собственной машине. Правда, рядом с домом я никакой старой «Волги» не заметила, но Юля могла припарковать ее где-то поодаль.
В сумочке оказался паспорт, записная книжка, водительские права, связка ключей. А также косметика, расческа и пустая пачка из-под сигарет «Вог». Это было все, не считая скомканных оберток от жвачки. Я задернула «молнию». Пальцы плохо меня вслушались, я заметила, что они слегка отекли. Сказывалась бессонная ночь, усталость, волнение. Но сейчас мне было на все наплевать. Я хотела понять только одно – почему Юля бросила свою сумочку, где было так много необходимых вещей? Если она просто забыла ее, то должна обязательно вернуться. Куда же она денется среди ночи без ключей от своей машины и квартиры!
И тут мне стало так плохо, что я была вынуждена откинуться на спинку дивана и закрыть глаза. Я ведь знала это, я ведь сразу все поняла. С того момента, как увидела этот тюк в голубом покрывале. Не с этого ли дивана было снято перерывало? Что они могли выносить с черного хода, среди ночи, тайком, рискуя испачкать одежду или сломать ногу, запнувшись об очередной мешок? И к чему этот шепот, и почему такая спешка, и отчего Женя плакал в кухне над раковиной? Ведь я же слышала, как он плачет, захлебываясь и пытаюсь сдержать истеричные рыдания. Совсем рядом со мной. За дверью. И так далеко.
Я спрятала свою находку в сумку, конвертик с легкостью уместился в одном из отделений. Потом заставила себя подняться и еще раз осмотреть комнату как можно тщательнее. Не знаю, что именно я искала. Никаких следов борьбы, ни капли крови. Ничего. На обивке осталось несколько длинных светлых волосков, но я их оставила на месте. Потом вышла из комнаты и погасила там свет.
Нужно уходить. Они могли вернуться в любую минуту, и тогда у меня не останется никаких шансов. Не поможет даже связь с Женей. Даже его заступничество. Нужно поскорее покинуть квартиру, добраться до телефона и из безопасного места позвонить в милицию. Все рассказать – описать тюк, свою находку, подслушанную перебранку на кухне. Это было все, что я могла сделать. Можно было позвонить и прямо отсюда, но тогда придется задержаться. Я не могла оставаться тут ни минуты.
И тут со стены, совсем рядом со мной, грянул телефонный звонок. Я шарахнулась, будто от выстрела. До этого момента я даже не представляла, где в этой квартире может быть телефон. Оказалось, он привинчен к стене в коридоре – наверное, еще с коммунальных времен. Аппарат очень старый, но звонил так, что уши закладывало. А может, так казалось из-за ночной тишины. Я нерешительно протянула руку, но тут же отдернула ее. Звонили явно не мне. Если возьму трубку, придется сказать, кто говорит, а этого делать нельзя. Кто это мог быть, в такое время?
