Я не знала, что ласковая водичка, которая так освежает, так обволакивает и баюкает, может стать зверем по имени Хаос. Сметая все на своем пути, чудовище неслось все дальше, раздуваясь все больше. Оно торжествующе рычало, с хрустом выворачивая деревья и бросая их в свой бездонный желудок.
Увлеченное своим победным шествием, чудовище не обращало внимания на маленькие неудачи, болтающиеся на его спине. Подумаешь, не получилось проглотить сразу эту мелюзгу – ничего, есть цели покрупнее. А этих можно отложить на десерт, прикопав в глубине.
Нас уносило все дальше от берега. Но я осознала это не сразу. Перед глазами еще все кружилось и вертелось, соленая вода, переполнив желудок, фонтанами била из носа и рта, талия, скорее всего, была одним сплошным синяком, но веревка выдержала, не порвалась. Болело все тело, словно меня прожевали и выплюнули. Хотя почему словно – так оно и было.
Пришла боль, за руку притащив упирающееся сознание. Мстительная сволочь, мое сознание швырнуло меня в реальность жестоко, безо всяких там бесед с психотерапевтом.
Наверное, мне надо было бы сойти с ума сразу, едва я открыла глаза. Не получилось. Уж очень прочно я с ним срослась, с умом, чтобы с него так легко можно было спрыгнуть. А хотелось, если честно! Я увидела, что сжимаю в руках безжизненные тела девочек. Наверное, я заорала. Не знаю. Не помню.
Вдруг рядом послышался надрывный кашель. Я оглянулась. А, да, Лютик. Еще одна крупная бусина в нашей связке. Он тоже крепко держал девочек, безвольно висевших на своих кругах. Но, в отличие от меня, он не орал, а тряс и теребил их, хрипя и откашливаясь. Он приподнимал их по очереди над водой и перегибал через круг, чтобы вода могла вытекать из носа и рта. Он боролся. С безумной надеждой я тоже начала трясти своих девчонок. Правда, должна признаться, я не могла делать это молча и целеустремленно, как Лютик. Я кричала, я плакала, я материлась. Загадочная русская душа, что поделаешь.
От крика я уже охрипла, хотелось поднять голову к небу и завыть от бессилия, когда я вдруг услышала слабый шепот:
– Ты чего так ругаешься, Уля? При детях нельзя так выражаться!
Ну вот. Опять реву. Я точно скоро ослепну, нельзя же так издеваться над глазами – сначала океанская вода, потом слезы ярости и бессилия, а теперь – радости и облегчения.
Почти одновременно с Кузнечиком закашляли и открыли глаза Мила и Кристя. Я повернулась посмотреть, как там дела у Лютика, и встретилась с его радостным взглядом. Он показал мне большой палец, кивая на свою отплевывающуюся часть нашей команды.
Мы живы. Все. Невероятно, но факт – мы уцелели. И пусть мы уже очень далеко от берега, это даже лучше, потому что и отсюда видно, что Хаос еще не наигрался, а, словно чудовищный миксер, перемешивает в однородную массу деревья, дома, машины, людей… ТАМ уцелеть шансов нет.
А у нас есть. Я повернулась к Лютику:
– Спасибо тебе, Тхан. Ты спас нас. Ты и твоя веревка.
– И круги, которые ты надела на детей, – впервые улыбнулся Лютик. – У нас хорошая команда, Ули.
– Как ты меня назвал?
– Ули. Я слышал, так тебя зовут дети. Я ошибся?
– В общем, нет. Тхан, что нам делать дальше? Плыть к берегу?
– Нет. Туда нельзя. Опасно.
– Я и сама вижу. Тогда что?
– Пока ничего. Держаться на воде. У нее, – показал Лютик на Галю, – круг почти пустой. Наверное, порвался. Придется ее держать. Это хуже.
– Не волнуйся, у меня есть еще, – и я стянула с плеч рюкзак.
– Ты молодец, Ули, – Лютик удивленно посмотрел на меня. – Ты умная.
– А так сразу и не скажешь, верно? – по-русски проворчала я.
– Что? – переспросил Лютик. – Я не понимаю.
– Я говорю, нужно проверить круги у остальных девочек, и, если у них все в порядке, стоит надуть для тебя и меня. Так нам будет гораздо легче держаться.
– Ты умная. Да. Это так, – окончательно утвердился в своем спорном мнении Лютик и принялся осматривать круги Риты и Оли, одновременно надувая плавсредство для Гали.
У моих девочек, к счастью, все было в порядке, разноцветные дешевые игрушки оказались на удивление прочными. Дети уже не висели на них безжизненными куклами, они окончательно пришли в себя и теперь стайкой дельфинят окружили нас с Тханом.
– Уля, а что это было? – высказала общий вопрос Оля.
– Это было цунами.
– Что?
– Надо канал «Дискавери» смотреть, а не только сериалы, – сварливо ответила Кузнечик. – Тогда бы ты знала, что цунами – это огромная волна, которая получается от землетрясения где-нибудь на глубине. Правильно, Уля?
– Правильно, Кузнечик, ты умница, – я улыбнулась. – Наверное, тряхануло прилично, потому что уж очень гигантское цунами, по-моему, на нас обрушилось. Хотя я никогда с этой штукой прежде лично не сталкивалась, у нас ведь дома с цунами как-то не сложилось. Сейчас у дяди Тхана спрошу.
Но дядя Тхан с такой огромной волной тоже дела никогда не имел, он только слышал от деда, как это бывает и как нужно себя вести.
Пока мы мило беседовали, нас унесло еще дальше в океан. Берега видно уже не было. Солнце палило нещадно, и скрыться от него можно было лишь под водой. Но почему-то не хотелось.
– Пить хочется, – тоскливо протянула Кристя.
– А мне, думаешь, не хочется? – угрюмо бросила Рита. – Всем хочется, жарко ведь. И во рту все такое соленое, тьфу, противно.
– Так, детвора, – скомандовала я. – Все ко мне.
Дельфинята подплыли. Я снова сняла свой рюкзак, правда, теперь управляться с ним было гораздо проще, поскольку я висела на прелестном розовом круге, щедро украшенном игривыми свинками. Он единственный оказался достаточно большим, чтобы я смогла в него втиснуться. Лютику повезло еще больше – ему досталась надменная утка, что вызвало бурю восторга у нашей команды. Лютик развернул круг так, чтобы голова утки оказалась у него за спиной, и теперь был похож на Тяни-Толкая из сказки о докторе Айболите.
Когда я вытащила из рюкзака фрукты, девочки радостно захлопали в ладоши.
– Учтите, – сказала я, вручая каждой по одному яблоку, персику или груше, – они тоже снаружи соленые, вытереть их нечем. Но жажду утолить должны помочь. Тхан, ты будешь?
– Нет, пусть дети едят.
– Ладно. Я тоже потерплю. Тут всего осталось три персика и груша, это будет наш неприкосновенный запас. Неизвестно ведь, сколько придется в воде болтаться, мало ли что…
На меня напала болтливость. Вероятно, это была реакция на пережитое, я не замолкала ни на минуту и никак не могла остановиться. Я рассказывала девочкам разные забавные истории, веселя и отвлекая их. Поначалу у меня неплохо получалось, малышки даже иногда заливисто хохотали.
Если посмотреть со стороны, картинка получается – сплошной сюр! Посреди океана, который с увлечением грызет побережье, болтается на разноцветных хлипких кругах, годных лишь для бассейна, стайка девчушек, весело и безмятежно хохочущих над трепотней тетки совершенно безумного вида, которая впала в детство и напялила на себя круг со свинками. Рядом с безмятежным лицом Будды (если можно представить Будду в круге-уточке) отдыхает на воде уроженец Юго-Восточной Азии.
