– В этом году, чтобы выиграть приз, надо выговорить «Четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж» за пятнадцать секунд, – сказал Уайт. – Пойди, попробуй.
– Глупости. Я в такие игры не играю. Язык можно сломать. Не собираюсь тратить десять долларов, чтобы надо мной смеялась толпа идиотов.
– Это же просто развлечение, – возразил Уайт. – Ух ты, смотри какая женщина!
Черт! Это же Мари. Когда она описывала платье, в котором собиралась появиться на балу, она забыла добавить, что платье будет облегать каждый изгиб, каждую линию соблазнительного тела. Она проплывала в толпе, как райская птица, покрытая черными перьями.
– Это Невил Беринджер и его новая подружка, – сказал Клай, стараясь скрыть раздражение. – Ее зовут Мари Уинстон.
– Наверняка горячая штучка.
На секунду у Клая перехватило дыхание. Что бы сказал Уайт, если бы видел их вчера?
– С чертятами у тебя ничего не получилось, – смеялась Алиса. – Может, лучше попробуешь про Карла и Клару?
– Ты что, издеваешься? Это не для меня. У меня язык чуть в узелок не завязался.
– Алиса, – позвал кто-то.
Она обернулась и увидела Гордона.
– Алиса, я хотел бы с тобой поговорить.
Не успела она открыть рот, чтобы сказать «нет», как Джейк вдруг сказал:
– Ладно, вы тут разговаривайте, встретимся за столом. Алиса, наш номер двадцать три.
– Давай спустимся на нижний этаж, там нам никто не помешает, – предложил Гордон.
Несмотря на обиду, Алисе было интересно, что скажет Гордон, и она послушно спустилась вслед за ним по лестнице на первый этаж. Они повстречали там нескольких опоздавших, которым призрак в окровавленном саване указывал путь наверх и сообщал номер стола.
Внутрь дома вел узкий коридор. Она заметила там высокого мужчину в костюме дьявола, который как раз входил в одну из комнат. Макс Уильямс. Что он здесь делает?
Но у Алисы не было времени гадать. Гордон привел ее в уютную гостиную, обставленную старинной мебелью, и закрыл дверь. Алиса устроилась на диване, отец сел в кресло рядом. Она не могла снять маску, не разрушив сложный головной убор монашки, поэтому просто-сдвинула ее на лоб.
Гордон посмотрел на нее, словно ожидая, что она что-нибудь скажет и облегчит его положение, но Алиса упорно молчала.
– Я должен был давно рассказать тебе правду, – неуверенно начал он. – Когда ты уехала в Италию, я решил, что Теодора ничего не утаит от тебя. Но с тех пор я не имел никаких сведений о тебе.
– Ты мог написать мне или приехать.
– Да, но я не знал, что тебе сказать.
Неожиданно Алиса увидела Гордона глазами взрослой женщины: слабый неуверенный в себе человек, который не знает, как ему вести себя с женой и детьми. Легко ему было только на работе и на поле для гольфа.
– Меня поразило, что все знали правду. Только я ее не знала. Почему ты не сказал мне?
Гордон проглотил комок в горле:
– Ты должна понять, как все получилось с твоей матерью. Я встретил ее вскоре после моей помолвки с Хетти. Тогда я думал, что люблю Хетти. Мы несколько лет встречались, и наши семьи ожидали, что мы поженимся.
Он помолчал:
– Но когда я встретил Памелу, я почувствовал совсем другое. Я не собирался ничего скрывать от твоей матери, но если бы она узнала, что я помолвлен, она не стала бы со мной встречаться. Чем дольше я откладывал этот разговор, тем сильнее любил ее и тем тяжелее было признаться. Я сказал ей правду только тогда, когда мы вернулись в Новый Орлеан, все равно она бы узнала.
– И что она сказала? Что мама сказала, когда узнала, что ты помолвлен?
– Я ждал, что она устроит скандал, как сделала бы Хетти, но она просто спросила, собираюсь ли я жениться на Хетти теперь, после того как мы вместе провели лето. И я сказал, что придется.
– Ты не любил ее.
– Ты не понимаешь. Ты не знала моего отца. Когда я сказал, что хотел бы отложить свадьбу, поскольку я не уверен в своих чувствах, он пригрозил, что лишит меня наследства. – Гордон вздохнул. – Может быть, у меня нашлось бы мужество настоять на своем, если бы я знал что Памела ждет ребенка.
– Как, ты не знал?
Этого Алиса не ожидала. Гордон покачал головой:
– Нет. Потом Памела объяснила, что не хотела принуждать меня к браку с ней, что она счастлива и не хочет иметь со мной ничего общего.
Неожиданно Алисе стало жаль его. Одинокий беззащитный человек, который не посмел сам распорядиться своей судьбой, а теперь жизнь прошла, и ему не на что надеяться.
– А почему ты не рассказал мне все, когда я переехала к вам жить?
– Поверь, я очень хотел рассказать, но ты же знаешь Хетти. – Он провел рукой по редеющим волосам. – Она ничего не знала о тебе, пока твоя мать была жива. После катастрофы у тебя не осталось никого, кроме Теодоры, но она жила в Италии со смертельно больным мужем. Словом, Хетти согласилась, чтобы ты переехала к нам только при условии, что я тебе ничего не скажу.
Можно себе представить, какой скандал устроила Хетти. Ничего удивительного, что Феб такая истеричная, это у нее от матери.
– Я получил то, что заслужил. За свою слабость я наказан на всю жизнь.
«Совсем как Клай», – подумала Алиса. Удивительно, как ее жизнь напоминает жизнь ее матери.
– Но ты в любой момент мог уйти от нее.
– Мог. Но я остался, чтобы защитить вас, детей. Если бы я ушел, она выместила бы свою ярость на вас. Ты помнишь, что Уайта пришлось отдать в военную школу.
– Да. Это был правильный шаг, – согласилась Адлиса. – Он стал намного спокойнее, когда уехал из дома.
– Мне кажется, Феб нездорова, – озабоченно сказал Гордон. – Ее нужно показать психиатру. Как ты считаешь?
– По-моему, это бросается в глаза. Она умная и красивая, но живет в мире своих иллюзий, например, никак не может понять, что мне не нужен ее муж.
– Мне не удалось защитить ее от Хетти.
– Тебя никогда не было дома. У Феб не было возможности узнать тебя поближе.
Гордон встал и походил по комнате:
– Да, ты права. Феб страдала, ей не хватало отца. Может быть, поэтому она так… увлекается пожилыми мужчинами.
Он снова сел рядом с Алисой:
– Вообще-то я позвал тебя, чтобы сказать, как горжусь тобой и твоими успехами.
– Я тоже иногда горжусь собой. Нищая Золушка превратилась в известного дизайнера.
– Поверь мне, может быть, и не так плохо, что ты жила внизу, со слугами. Это намного легче, чем находиться рядом с Хетти. Она разрушила психику Феб и разрушила бы твою.
– Почему же ты сейчас не уходишь от нее?
Гордон пожал плечами:
