– Что зачем? – не поняли Сомов и Лида.
– Зачем этим двоим нужно было врать Ростиславу?
– Ну как… Звонит совершенно посторонний человек, наводит справки. Они же не могли начать выкладывать правду-матку! – недоуменно заморгала Лида.
– Почему посторонний? Он же представился.
– Во-первых, мало ли кто и кем может представиться, что вы как дети, господа?! – Лида скрестила пальцы снова, уложив их на живот, удачно спрятанный под черными мерцающими складками. – А во-вторых, вы кем представились, Ростислав?
– Я? – Сомов начал припоминать. – Так кем являюсь, тем и представился. Частным сыщиком или детективом, точно не могу сказать.
– Вот! Вот! – замотала головой Лида, приводя в движение каштановые прядки волос. – Именно! Представились сыщиком! Разве могли они сказать правду?!
– А в чем заключалась та правда, Лида? В чем? Огласки чего они так боялись? – снова вступил в разговор Рашидов.
– Так его уволили!
– И что? Что с того? У нас много кого увольняют.
– Уволили со скандалом!
– И это не редкость, – не хотел все никак сдаваться Иван Иванович, решив выжать из нее все, что она знает, а ей явно это не нравилось.
– Уволили, уличив в воровстве! – ворчливо воскликнула Лида, сделавшись похожей на старую брюзгливую бухгалтершу.
– Что он украл? – разом выпалили мужчины.
– Не знаю я! – сердито откликнулась она и отвернулась от них, снова оттолкнувшись носком туфли от пола, разворачивая кресло в другую сторону. – Все держалось в строгом секрете, не разглашалось. Уволили по статье. Все, мне больше ничего не известно.
Все она знает, сказали друг другу глазами Сомов и Рашидов. Говорить не хочет по той простой причине, что Оленька, замешанная в нехорошей истории, приходится родней ее работодателю. А местом своим Лида очень дорожит и потерять его боится. Это здесь она себя зарекомендовать успела, начав с истоков самых. А попробуй теперь где-нибудь так удачно пристроиться! Разве получится протолкнуться сквозь частокол длинных стройных ног и затмить белозубые улыбки молоденьких красавиц? Тю-ю, черта с два. Второй такой удачи не выпадет. Так что…
– Так что пошли-ка мы с тобой, Ваня, эту Оленьку дожимать, – похлопал бывшего коллегу по плечу Сомов, выходя из приемной. – Нас ее дядя на работу не принимал, да и вряд ли примет. А вот знать она знает многое.
– Что, например?
– Например, где именно сейчас находится бесценный сотрудник, внедрявший дорогостоящие проекты за границей. Где находится, чем занимается и давно ли видел нашу Валерию Сетину, о которой он, по твоим утверждениям, сильно убивался.
– Это не по моим утверждениям, а по утверждениям ее подруги Катерины Быковой, – поправил его Рашидов, прыгая вниз по лестнице сразу через две ступеньки. – Давай быстрее! Совсем, Сом, зажирел на своих хлебах! Даже бегать разучился.
– А тебя чего так разобрало? – еле поспевал за ним Ростислав.
– Чую! Носом чую дичь, Сом! – пошутил Рашидов, озорно сверкая восточными глазищами. – Где-то рядом, совсем рядом. Руку стоит только протянуть. Чего же медлить?..
Оленька, встретившая их на пороге отдела кадров, совсем не выглядела искушенной в любовных делах и вранье девчонкой. Короткая стрижка, наивный взгляд светло-серых глаз, без помады губы.
– Ой, проходите, – заулыбалась она виновато и заспешила за дощатую перегородку, отгораживающую отдел от посетителей. – Я тут в магазин бегала, извините. Вам ждать пришлось, да? Мне охранник сказал.
– «Мне охранник сказал», – передразнил ее едва слышно Рашидов и незаметно сплюнул себе под ноги.
Терпеть он не мог таких наивных дурочек, творящих зло во имя добра, совсем не ведая об этом.
– Вы на работу к нам хотите?..
И она с сожалением посмотрела в сторону тумбочки в углу, где стоял чайник и громоздились в пакете профитроли в шоколадной глазури. Сейчас станут заполнять анкету, потом с бумагами возня, срывалось чаепитие…
– Или что-то еще?
– Что-то еще, – сурово насупил брови Сомов и толкнул коленом Рашидова, чтобы тот удостоверение ей показал. – Нас интересует Овчаров Александр. Помните такого?
– А? Что?! – залопотала она, начав нервно теребить короткие волоски на затылке. – Саша? Овчаров? Так это… Он уволился. Да, он уволился! Я ничего о нем не знаю.
– Да? И давно он уволился? – начал закипать Сомов, которого эта девчонка с самого начала водила за нос, отсюда, возможно, все и пошло не так.
– А мы сейчас посмотрим. – И она подняла попку со стула, дотянулась до журнала в одной из ячеек, распахнула его и начала листать. – Ага, вот запись! Уже скоро как три месяца. Да, около трех месяцев назад он был уволен.
– Так уволился или был уволен? – вставил Рашидов.
– Ну… Он просил, чтобы ему сделали запись в трудовой такую…
– Какую нужно? – подсказал Сомов. – И вы ее сделали! А также потом врали мне по телефону.
– Когда?! – вспыхнула Оленька. – Я не могла! Я вообще не вру! И в трудовой я ничего такого не писала ему, хотя он и просил очень.
– А если мы сличим запись в его трудовой книжке с вашими словами и записью в регистрационном журнале и приказе, что тогда? Что тогда скажет ваш хозяин и родственник в одном лице?! И вы все же соврали мне, когда утвердительно так и очень убедительно рассказывали о том, что Овчаров сейчас находится в загранкомандировке по внедрению важного дорогостоящего проекта в жизнь.
– Ах, это были вы! – Она закрыла лицо руками и всхлипнула. – Не надо никому ничего говорить, пожалуйста! Меня он тогда точно под замок посадит!
– Вас Овчаров просил соврать, да?
– Да, да, он, неужели бы я сама! – Она осторожно вытерла кончиками пальцев нижние веки. – Он просил… Он предполагал, что кто-то позвонит или попросит официальную справку и…
– Вы и ее могли бы предоставить? – поразился Сомов.
– Но… Но он же просил!
– Вы что же, настолько любите его? – поразился женской глупости Рашидов. – Или… Или боитесь?!
– Я?! Сашу?! Боюсь?! Да вы что?! Что вы такое говорите?! Он никому не сделал ничего дурного. Это с ним несправедливо вечно обращаются.
– Да ну! И кто же? Ваш хозяин, который решил уволить Овчарова, когда тот попался на воровстве? Кстати, что он украл? Деньги? Информацию?
– Я не знаю. – Она отчаянно боролась со слезами, но они наплывали и наплывали на ресницы, повисали на них крупными каплями, а потом падали вниз. – Это все хранилось в тайне. И Саша не говорил. Единственное, что мне удалось из него выжать, так это то, что его обвинили незаслуженно. Что, мол, все еще помнили Валерку и из-за нее…
– Та-ак! С этого момента подробнее! Какую Валерку и кто помнил? И какая связь между Валеркой и несправедливо обвиненным Овчаровым? Быстренько, Оленька! Ну! – прикрикнул Рашидов, устав наблюдать за ее душевными ломками.
