– Она мне ничего не продавала, – заявила тут же девица. – Я ничего не видела. И вообще ее не знаю.
– Ты свихнулась, что ли? – Он покрутил пальцем у виска. – Я тебе дело предлагаю…
– Уже предлагали такие… – фыркнула она. – Ладно, что за дело?
– Короче, она хотела продать одну вещь, верно? – торопливо заговорил он. – А может, и не одну, верно? И продала тебе… А я тоже хотел купить, только у меня денег тогда не было. Я ей хотел дать дороже. Эта вещь мне нужна. Сейчас пришел к ней, принес деньги, а она заявила – продала все тебе. И сказала, если я хочу купить, надо купить уже у тебя… Я дам тебе больше, чем ты заплатила.
Никакой реакции, ни слова в ответ. Молчание, пристальный изучающий взгляд, пальцы, которые застыли в кармане халата. Теперь Феликс был уверен, что они держат там какой-то предмет. Большой предмет и, наверное, тяжелый. Он только теперь обратил внимание, какие объемистые карманы были у ее халата. Там могло поместиться все, что угодно.
– Ну, что скажешь? – не выдержал он. – Неплохое предложение, верно?
– Плохое, – послышалось в ответ.
– Да ты сдурела, что ли?! – поразился он. – Почему плохое?! Ты мне не веришь?! Вот деньги!
Он вытащил из кармана скомканные доллары, показал издали ей. Девица посмотрела на деньги и вдруг захохотала. При этом она стала еще неприятней на вид, чем прежде. Это оплывшее лицо совсем не было создано для улыбки и смеха.
– Да что ты ржешь, кобыла?! – в ярости заорал он, надвигаясь на кресло. И замер – в руке у нее оказался маленький черный пистолет. Его дуло было направлено прямо ему в живот, девице даже не пришлось бы поднимать руку, чтобы прицелиться, – ведь она сидела, а он стоял.
– А ну отойди к окну… – негромко приказала она, едва поводя дулом из стороны в сторону. – Ты, конечно, не очень толстый, но я попаду, будь спокоен. Ну, пошел!
И он ей сразу поверил. Она выстрелит, обязательно выстрелит, если он сделает еще шаг. Феликс попятился, оглянулся, отступил на указанное место и замер.
Девица покачала головой, ее лицо все еще дергалось от смеха.
– Ты кто такой, а? – спросила она даже как будто ласково.
– Друг Лизы, – ответил он и обрадовался – хотя бы голос не дрожал. Девица напугала его только, внезапностью своей реакции, в остальном бояться было нечего. Она была неподвижна. Это придавало ему уверенности в себе. И потому он говорил вполне спокойно:
– Ты что, на всех наводишь пушку, кто тебе сделку предлагает?
Она хмыкнула, не сводя с него глаз. Пистолет по-прежнему выделялся на фоне ее халата. Рука держала его твердо, это была сильная рука, которая привыкла поворачивать колеса кресла. А вот ноги были совершенно мертвые, висели как два бревна средней толщины.
– Я понял, что ты мне не веришь… – продолжал он, все больше приходя в себя. Кого он испугался?!
Этой туши в обвисшем халате?! Она и на женщину-то не похожа, уродина… Феликс разглядывал ее и видел, что девица злится. Он обратил внимание на то, что она совершенно не выносила взгляда, направленного на ее ноги. Поэтому он стал смотреть ей прямо в глаза.
– Говори толком, кто тебя прислал? – процедила девица, но голос ее звучал уже более спокойно. Видно было, что послушность Феликса немного усыпила ее подозрения. – Эта девица?
– Лиза? Ты же сказала, что не знаешь такой?
– Не болтай, лучше ответь – она?
– Я ведь сказал тебе – да!
– Она тебе кто?
– Подруга.
– Любовница? – Пистолет немного опустился, почти лег на колено. Теперь он был нацелен куда-то в стену, и Феликс сообразил, что в такой позиции он не выстрелит. – Она твоя любовница, да?
– Ну и что? – ответил он, быстро соображая, как близко знакома Лиза с этой девицей. Он не знал об этом совершенно ничего. Он не знал даже, кто ему откроет дверь – мужчина или женщина. Она могла расспрашивать его просто из любопытства – если плохо знала Лизу. А если она знала ее хорошо… Тогда это была проверка. И Феликс страшно боялся сморозить что-то, могущее выдать его с головой. Такая осечки не пропустит! Она вообще ничего ему не скажет, если поймет, что он пришел с улицы…
– Какая тебе разница, кто она мне? – осторожно продолжал он. – Ну, предположим, мы не чужие…
Я ведь к тебе по делу пришел.
– Плевать мне на твое дело, – сухо ответила хозяйка, пряча пистолет. – И на твою сопливую Лизу.
– Это почему? Что ты против нее имеешь?
– Все. Можешь убираться.
– Не понял… – протянул Феликс. – Тебе не кажется, что так дела не делают? Я тебе кое-что предложил, деньги можешь получить прямо сейчас… Ты что, своей выгоды не понимаешь?
– Я с тобой вообще не собираюсь дела делать, – ответила она. – И с ней тоже. Сыта по горло. И ничего ты не получишь.
– Деньги тебе, значит, не нужны?
– Можешь засунуть их себе в задницу, – равнодушно ответила та. – Так будет надежнее!
– Покажи, где та вещь!
Феликс сам поразился своему тону – он сказал это отрывисто и грубо, без всякого намека на просьбу. Девица его вывела. Он ее просто ненавидел. Она удивленно хлопнула своими короткими белыми ресницами, снова потянулась к карману… Он в два шага оказался рядом с ней, схватил ее сперва за одну руку, резко вывернул ее так, что девица вскрикнула от боли, потом ему пришлось перехватить и левое запястье – такое же увертливое, как правое… Теперь они оказались вплотную друг к другу, он чувствовал на своем лице ее нездоровое кислое дыхание и даже мог сказать, что она ела на завтрак – копченую колбасу и какой-то жареный лук…
– Пусти, сука, – прошипела она, так и извиваясь в своем кресле. – Пусти, подонок!..
Он с изумлением увидел, что на ее глаза навернулись слезы, но хватки не ослабил. Злорадно подумал, что на се руках останутся синяки – так ей и надо!
– Ты сама виновата… – проговорил он прямо ей в лицо. – Не умеешь по-человечески разговаривать. Теперь отвечай – что она тебе продала?!
Девица замерла, перестала вырываться, и он вдруг понял, что проговорился. "Проклятый мой язык! – простонал он про себя, глядя в изумленные глаза девицы. – Почему я всегда что-нибудь сболтну! Вот и с Лизой… Она теперь везде меня высматривает! Вчера, когда вышла из дома, так и вертела головой, чуть не заметила меня. Дурак! Болван! Что теперь делать?!
Она ничего не скажет…"
Но реакция девицы оказалась совсем другой, чем он думал. Она смотрела уже не враждебно, не проклинала его, не дергала рук, даже рот у нее приоткрылся…
В конце концов она очень серьезно спросила:
– Вещь краденая?
– Да, – ответил он.
– Ясно… – прошептала она. – Пусти руки, ну пусти! Я ничего не сделаю!
Но он покачал головой. Она вздохнула:
– Не веришь?
