Марина быстро присмотрелась к ушлому адвокату. А он к ней. Недоспасов помог Марине легко оформить развод с мужем, отсудив квартиру и все имущество. И как-то невозмутимо она предложила ему помочь провернуть одно небольшое дельце.
— Вызволить врача, отправившего больного на тот свет? — поинтересовался Борис. — Запросто!
— Нет, — холодно отозвалась Марина. Она вообще отличалась минимумом эмоций и редкой бесстрастностью. К удивлению и удовольствию Бориса, на постель это не распространялось. — Поработай в качества посредника.
— Кого? — не сразу осознал свою роль Недоспасов. — Между кем и кем?
И Марина все ему объяснила.
Суть оказалась проста. Подбирали и передавали детей на усыновление в России нередко частные лица. Их услуги преподносились в виде деятельности представителей усыновителя — в согласии с российскими законами. Позже, по постановлению Пленума Верховного суда Российской Федерации, представители усыновителей уже имели право действий лишь за рамками судебного процесса. Их функции и свели к минимуму — только сбор доказательств и необходимых документов для судебного разбирательства. Если представитель начинал все-таки заниматься подбором детей для усыновления, то моментально переходил в разряд правонарушителей. Но вначале Борис был свободен в своих действиях.
Хотя запрещение посреднической деятельности при усыновлении само по себе абсурдно. Все снова здорово: закон не принимает во внимание главного — свое несоответствие интересам сирот, накладывая вето на частную продажу.
Борис с любопытством внимательно изучал пока незнакомое прибыльное дело, вникал в него и узнавал новые детали и яркие подробности.
В одной из российских областей при расследовании дела о бесследном исчезновении младенцев из родильных домов выяснилось, что посредником в продаже детей за рубеж выступал даже кюре. А что особенного? Деньги нужны всем. С его активной помощью за три года из маленького приграничного городка за рубеж продали двадцать новорожденных. За каждого младенца платили по двадцать пять тысяч долларов, из которых пятнадцать тысяч клал к себе в карман ушлый кюре местной католической церкви.
Хитрован, усмехался Борис. Но никакому кюре Недоспасова не обштопать. Законы знать надо.
Борис вник в курс всех скандальных процессов по делам о торговле российскими сиротами.
Так, например, директор одного из домов ребенка уговорила безработных супругов продать дочку за три тысячи рублей. И продали…
Некоторые дома ребенка, в том числе и подмосковные, продавали двух — и трехмесячных младенцев. Главные врачи получали приличную, пусть и незаконную плату за медицинские услуги, связанные с усыновлением, за быстрое оформление документов, часто действительности не соответствующих. И никакое нарушение законов, никакие страхи перед судами и прокурорами бойкой торговли детьми не останавливали и остановить не могли. Потому что Уголовный кодекс в основном пугал торговцев лишь штрафами да незначительными сроками.
Уголовная ответственность? Дичь! Незаконные действия по усыновлению? Да, они есть, как не быть. Только Недоспасов попасться не может.
Он исследовал уголовные дела, связанные с нарушениями законодательства по усыновлению, опеке и попечительству и незаконному получению платы. Всем этим грешили многие должностные лица разных городов и крупных районных центров. Читал о приговоре главному врачу одной из областных больниц, склонявшему беременных женщин передать будущих детей другим лицам за деньги. Купля-продажа детей… Пока она неизменна.
Один раз попался и даже был привлечен к уголовной ответственности заведующий юридической консультацией областной коллегии адвокатов. Он помогал людям, подыскивающим беременных женщин, согласных за определенное, конечно небольшое, вознаграждение заранее отказаться от детей для их продажи за кордон. Ничего нового… Методы и приемы одни и те же. И такие же приличные барыши.
А дома ребенка? Туда рекой текли подарки под видом благотворительных взносов, деньги от иностранных усыновителей и зарубежных агентств. Руководители детских домов стали избалованными. Их безмерно задаривали долларами, дорогими презентами, мебелью и машинами. Одна из школ-интернатов для детей-сирот, получавшая от иностранных фирм немалые средства, оплачивала ими отпуска сотрудников, выдавала в виде авансов. А в знак благодарности работники интерната предоставляли зарубежным гражданам «дополнительные услуги». Например, будили детей ночью, чтобы представители иностранных агентств могли сфотографировать малышей. Днем это делать опаснее.
Одна из хьюстонских пар рассказала Борису, что еще до знакомства с ним, получив неважную фотографию мальчика, которого хотели усыновить, они попросили у дома ребенка другую. И снимок им доставили через три дня — из России в Штаты! Деньги, большие деньги… Они способны на все.
Закон… При чем тут закон? Недоспасов хорошо знал его сомнительную силу. Кому, как не ему, знать… Так что докторша Марина не ошиблась в выборе помощника.
Жизнь подтверждала спокойствие Бориса. Ни один прокурор не дал фактам задаривания домов ребенка правовой оценки. Хотя все тот же закон запрещал государственным служащим получать любые вознаграждения в виде подарков, денег, услуг. А пока руководители домов ребенка частенько выезжали за рубеж якобы в служебные командировки, а на самом деле прошвырнуться за счет иностранных благодетелей, готовых на все, чтобы сбылась их мечта приобрести как можно больше российских детей и обеспечить ими всех страждущих.
Да и сами прокуроры нередко получали зазывалки от иностранных фирм и отдельных граждан посетить какую-нибудь симпатичную страну, например теплую Италию. Поездки полностью оплатят. А что, прокуроры не люди?
На самом деле формированием региональных банков данных о детях-сиротах и устройством их в семьи должна заниматься исполнительная власть на местах. То бишь всякие там департаменты, управления и комитеты по образованию. Должна, но не занимается, равно как и контролем за соблюдением законов в системе образования. У департаментов иные дела и заботы. Поэтому давно и быстро подсуетились другие ловкие люди, вроде Марины и Бориса.
Департаменты попустительствовали, а суды допускали нарушения правовых норм. Нередко заявления усыновителей рассматривались без необходимых документов — сведений об усыновителях, подробных обоснований и доказательств просьбы об усыновлении ребенка.
Очень часто отсутствовало согласие родителей на усыновление ребенка, если они живы. Уголовный кодекс допускал усыновление детей без согласия их родителей, но только если они больше полугода по неуважительной причине не жили с ребенком, не занимались родным дитем, не содержали его и не воспитывали. Однако все эти обстоятельства суды не выясняли, ограничиваясь лишь устными объяснениями часто нетрезвых мамашек и отцов.
