«Там на пути камень, — сказала Доркас. Камень или «мрамор»? Она не могла произнести это вслух.
Джонни взял у нее совок и начал систематически окапывать очертания чего-то зарытого. Пока он копал, Доркас стояла и оглядывалась по сторонам. В какой-то момент ей показалось, что она слышит звук. Но в лесу пели птицы, а маленькая полянка позади была тихой и пустынной. Вдоль дороги стеной стояли темные кипарисы, скрывая их из виду, и все вокруг было пустынно, спокойно, безопасно. Она снова встала на колени и увидала, как на фоне коричневой почвы показался кремовый каменный эллипс.
Никто из них не проронил ни звука, пока Джонни не разрыхлил спрессованную землю. Когда он отбросил совок и погрузил обе руки в землю, у Доркас вырвался глубокий вздох. Очень бережно он поднял голову из земли, куда ее, должно быть для сохранности, закопал Константин Каталонас. Голова была тяжелой, и он выкатил ее на траву, откуда она смотрела на них во всей своей юной красоте: голова, которой было не менее двух тысяч лет.
Как прекрасен был этот юный лоб, обрамленный мягкими завитками волос, как ужасна скорбь, скривившая губы и вызвавшая к жизни эту единственную слезу на округлой щеке. Эту древнюю грусть можно было ощутить, она все еще была свежа.
Доркас легко прикоснулась пальцем к маленькой застывшей в мраморе слезе.
«Итак, ты была права, — сказал Джонни. — Ты все время была права. Сейчас надо побыстрее доставить это в музей. В чем мы ее понесем? Я не отважусь нести ее в руках у всех на виду. При всей своей предусмотрительности, я не догадался взять с собой сумку».
Доркас поднялась, отряхивая с колен налипшую хвою и землю.
«Брезентовая сумка Фернанды, куда она положила каменный шар — вот что нам надо. Пойду принесу ее из машины».
«Молодец, — сказал он. — А я пока постою, понаблюдаю за белками».
Всю дорогу ноги несли ее как по воздуху. Казалось, она летит на крыльях дующего в спину ветра. Она оказалась права! Она это знала. Теперь Джонни поверит не только в это, но и во все остальное.
Туристский автобус уехал, и их машина была единственной на стоянке. Она наклонилась в багажник и выкатила каменный шар из сумки на пол. С брезентовой сумкой в руке она поспешила обратно. К тому времени как она достигла третьей колонны, она запыхалась и тяжело дышала.
«Я ее принесла, Джонни!» — крикнула она и пролезла в брешь между кипарисами.
На секунду ей показалось, что он спит, уткнувшись лицом в траву. Потом она увидела красную струйку, текущую за воротник пиджака, и слипшиеся волосы на голове. Она упала на колени и с тревогой склонилась над ним.
«Джонни, Джонни! Ты меня слышишь?»
Когда она коснулась его плеча, он зашевелился и слабо застонал.
«Лежи спокойно, — сказала она. — Не разговаривай».
Она огляделась по сторонам, но вокруг было все так же пустынно. Где-то внизу послышался звук, похожий на звук трогающейся машины. Солнце светило горячо и ярко, и полуденные дьяволы, видимо, хохотали. Она подумала о том, чтобы сбегать в монастырь за помощью, но она не могла оставить Джонни одного, истекающего кровью. Она так его любила и всем сердцем ненавидела того, кто это сделал. Если Джонни умрет…
Шаря в своей сумочке, она молила о том, чтобы ей не отказывали силы, чтобы пришла помощь. Она обнаружила запасную пачку бумажных салфеток, которую носила для Бет. Только один раз она глянула в сторону пустой ямы. Голова пропала. В тот момент, когда она увидела Джонни, она уже знала, что так будет. Теперь это не имело значения.
Рана оказалась поверхностной, но раны на голове могут сильно кровоточить, а что с костью, она не знала. Она наложила на рану пачку салфеток, прижала их полосками лейкопластыря, и кровь вроде бы остановилась. За работой она стала приходить в себя. Джонни перевернулся и нетвердо сел, уткнув голову в руки.
«Должно быть, за нами кто-то наблюдал, — сказала Доркас. — Он, видимо, подошел к тебе со спины. Ты ничего не слышал? Или видел?»
Он простонал и открыл глаза: «Никого, ничего. Я не обращал внимания. Я не ожидал…»
«Я знаю, — сказала Доркас. — Все было так мирно. Это моя вина. Я не должна была верить в то, что нам дадут ее найти. Мы были для них наводкой. Я же знала о них — я должна была быть настороже».
Джонни неуверенно поднялся на ноги, и Доркас обняла его, подставляя свое плечо. На этот раз путь показался намного длиннее, поскольку его шатало, и он едва шел. Она хотела остановиться около монастыря, найти хранителя, но Джонни отказался.
«Со мной все в порядке. Поедем обратно в отель».
Она помогла ему забраться на заднее сиденье, где он мог вытянуться. Она никогда не умела водить машину по горам, и дорога вниз ее пугала. Но она делала все, что положено, вводила машину в крутые повороты, контролировала спуск. Когда они спустились на равнину, проблемы вообще исчезли. Дорога была пустынной, и она смогла увеличить скорость. Когда они выехали на прибрежную дорогу, Джонни уже сидел и строил планы.
«Сначала в отель, — сказал он. — Расскажем Фернанде, если она там, и затем отправимся в полицию. Если бы я хотя бы наполовину во все это верил, я бы сразу же к ним пошел. Или хотя бы в музей. Пока единственное, чего я добился, это потерял голову мальчика — может, это для них и к лучшему».
«Родос— это остров, — сказала Доркас— Они не смогут ее сразу вывезти. Когда я тебя нашла, я слышала, как трогается машина. Мы не можем сильно от них отстать».
По крайней мере, теперь он с ней не спорил, не считал ее неуравновешенной неврастеничкой. Что бы ни сказала Фернанда, отныне Джонни будет на ее стороне.
Когда они поставили машину у отеля, Джонни отказался от помощи и пошел сам. Они поднялись в комнату Фернанды. Она только что вернулась с обеда и в изумлении открыла им дверь.
«Попроси дежурного вызвать врача— Джонни ранен», — сразу же сказала Доркас.
Фернанда без лишних вопросов набрала номер.
«Мистер Орион серьезно разбился, — сказала она дежурному. — Мы хотим, чтобы побыстрее пришел врач».
«Где Бет?» — спросила Доркас, когда она положила трубку.
«Ванда пошла с ней гулять, — сказала Фернанда. — Ложись на кровать, Джонни, и расскажи, что случилось».
Джонни, казалось, был рад растянуться на животе, подложив руку под щеку.
«Я не падал, — сказал он. — Расскажи ей, Доркас».
Доркас поведала их историю. На этот раз целиком — как они принялись за поиски мраморной головы — из-за записки, подписанной совой, которую прислал Джино Константин Каталонас. Как они нашли голову на Виа Долороса — и потеряли ее, когда Джонни ударили сзади и оставили истекать кровью.
Рассказывая, Доркас внимательно наблюдала за Фернандой. Она видела, как кровь бросилась той в лицо, а затем отхлынула, сменившись бледностью. Она знала, о чем подумала Фернанда — что за всем этим стоял Джино. Он мог не все ей рассказать.
