Я уезжал ранним утром. Андре еще была в постели. Без всякого волнения я подошел ее поцеловать. Я пытался, так сказать, примериться к своим будущим действиям. Я хотел отдать себе отчет: способен ли я их предпринять. Склонившись над кроватью, чтобы попрощаться с Андре, я задал себе полный трагизма вопрос: «Ты по-прежнему согласен, Берни?»
Внутренний голос ответил: «Согласен по-прежнему».
А мой реальный голос в то же мгновенье абсолютно хладнокровно говорил:
— Будь добра, Андре, останься сегодня дома; я жду важного звонка из Мэзон-Лафит. Они должны меня проинформировать о начале работ.
— Почему они не могут позвонить твоей секретарше? — спросила она, зевая.
— Потому что я дал ей сегодня выходной и просил позвонить мне домой!
— Хорошо.
— Ты собиралась выходить?
— Я хотела отправиться за покупками в «Пронтан», но не имеет значения; пойду завтра…
Тут мне в самом деле захотелось ее расцеловать. Просто, чтобы поблагодарить за то облегчение, которое мне принесли ее слова.
Я зашел в свой кабинет и достал из ящика письменного стола в стиле «ампир» револьвер. Вот уже три недели, как я его смазал и вставил новую обойму. Я мог на него положиться: он был готов!
— До завтра, Бернар! — крикнула мне Андре.
— До завтра!
В прихожей я взглянул на себя в трюмо. Я улыбался, не отдавая себе в этом отчета.
* * *
Когда я, размахивая чемоданчиком, сошел вниз, консьержка против обыкновения подметала лестницу.
— Все убираете, мадам Бонвен, все наводите чистоту!
— А как же иначе! А вы отправляетесь в путешествие, мосье Сомме?
— Если это можно так назвать — на пару дней в Анже.
— Ах, и все же это путешествие! Я бы охотно съездила, ведь я никуда отсюда не выезжала.
— Что ж, если вам угодно, в моей машине хватит места!
Мы посмеялись… Очень кстати этот маленький разговор. Впоследствии консьержка засвидетельствует, что я был весел, спокоен…
Я направился в гараж за машиной. Накануне я попросил, чтобы ее полностью смазали.
— Хороший денек, мосье Сомме! — сказал мне сторож в гараже.
— Замечательный! — подтвердил я, бросая чемодан на заднее сиденье.
— Налить полный бак?
— Обязательно! Я уеду в Анже…
— Надо же! Моя жена оттуда родом… Красивый город!
— Очень. Типично наша провинция!
— И не говорите!.. Вы вернетесь вечером?
— Нет завтра.
Я отправился в путь вполне довольный собой. Недалеко от Орлеанских ворот я остановил машину, зашел на почту и позвонил Стефану. Трубку снял Ли, его камердинер, вьетнамец. Своим невыразительным, тягучим, лишенным модуляций голосом, он сообщил мне, что его хозяин еще спит.
— Разбудите его!
Мой тон, не допускающий возражений, вероятно произвел впечатление: Ли попросил меня подождать у телефона. Спустя минуту я услышал совсем близко, у самого уха громкий зевок.
— Ах, это вы, торговец камнями! Что это вам взбрело в голову будить меня в такую рань!
— Можно позволить себе разбудить и такую важную персону, как вы, если хочешь сообщить ей, что предоставишь в ее распоряжение восемь миллионов шестьсот тридцать тысяч монет…
— Да ну! Значит, ваши надежды оправдались?
— Вы получите доказательство! Итак, я спешу с вами расплатиться. Как говорится: кто платит долг[1]…
— Эту пословицу придумали кредиторы. Ладно, так когда вы придете?
Меня бросило в дрожь.
— Скажите-ка, лентяй вы эдакий, вы не могли бы хоть раз сами сдвинуться с места? Меня бы это чертовски устроило. Я хотел пригласить вас к себе на аперитив… Потом мы вместе где-нибудь пообедали бы. Мне хочется устроить хорошую пирушку, чтобы отметить это событие!
Он задумался. А я страстно, от всей души молился. Но можно ли было с этой моей молитвой обращаться к Богу?
— Хорошо, я согласен.
— В таком случае, жду вас, скажем, в половине двенадцатого у себя. Нет возражений?
— Никаких.
— Захватите бумаги. Быстренько покончим с делом, а затем предадимся веселью.
— Разумеется.
— Знаете, Стефан, я очень рад. Из-за этой истории с деньгами у меня появились комплексы…
Он промолчал. Я поспешил распрощаться с ним и повесил трубку.
Лишь бы в последнюю минуту какая-нибудь неожиданность не заставила его отложить свидание! Если вдруг он позвонит мне домой и поговорит с Андре, у него появятся подозрения. Я опасался Стефана. Это был умный человек, человек, у которого могла возникнуть та же гениальная идея, что и у меня!
* * *
Я, не спеша, снова тронулся в путь. Погода была великолепная. Совершенно идеальная для поездки в Анже. Машин было мало. Я взглянул на часы. Они показывали двадцать минут девятого… Я опережал график, который сам себе наметил, но на всякий случай лучше было иметь небольшой запас времени.
Я потихоньку доехал до Этампа. Он являлся для меня неким стратегическим пунктом… Медленно проехав через весь город и очутившись на окраине, я решил, что совершенно ни к чему двигаться дальше. В моем замечательном графике имелось, так сказать, белое пятно — отрезок времени, который трудно было рассчитать по минутам, поскольку многое здесь зависело от случая.
Я начал испытывать легкое беспокойство. С этого момента каждый километр, пройденный моей машиной, осложнял ситуацию.
К счастью, удача сопутствовала мне. Обходя остановившуюся машину, я увидел идущий мне навстречу рефрижератор. У меня было достаточно места для маневра, но я нарочно повернул руль так, чтобы резко взять в сторону. Заднее крыло моей машины задело переднее крыло стоящего автомобиля. Я начал двигаться зигзагами, как будто после столкновения потерял управление. У проходивших мимо людей вырвался крик.
Бросив взгляд на дорогу и убедившись в том, что путь свободен, я переехал через шоссе и с грохотом врезался в высокую заводскую стену, на которой гигантскими буквами было выведено: «Запрещается вывешивать объявления». Впрочем, надпись выглядела куда уродливей, чем сами объявления.
Помятое железо обойдется мне в сто тысяч франков, но наплевать. Это являлось частью того, что мне предстояло закопать…
Зеваки, позеленев от страха, кинулись ко мне.
Дверцы заклинило, и мне с трудом удалось выбраться из машины.
Я предусмотрел, что на составление протокола уйдет один час. Но все было сделано по-быстрому, за тридцать пять минут, поскольку полицейский оказался поблизости; он регулировал движение у школы. Когда он произвел все замеры, исписал несколько листочков и раз пятнадцать взглянул на мое водительское удостоверение, чтобы записать его номер, я попросил владельца ближайшего гаража заняться моей машиной. А затем отправился на вокзал.
