Но звонила свекровь, звонили Ромкины одноклассники, звонила Карина, разбирающаяся в деловых бумагах, звонила мать, что-то бубнящая в трубку про эксплуатацию человека человеком, которую Наталье теперь пришлось испытать на собственной шкуре, звонил брат, всерьез взволнованный ее неприятностями, звонила Инка, пытающаяся рассказать что-нибудь забавное, звонили Алиса, Лелька, Настя… Вот только звонка от Развольского все не было и не было.
Не было и чувства голода. За пять дней Наталья поела, кажется, только один раз. Ленчик покормил ее насильно, всовывая ложку с пюре между клацающими зубами.
Не было света в конце тоннеля. По нему – длинному, темному, бесконечному – Наталья брела в одиночестве, чтобы, в конце концов, остаться на продуваемой ветрами скале, медленно, но неумолимо раскалывающейся навстречу бездне.
– Слушай, может пора уже прекратить этот плач Ярославны? – спросила как-то заскочившая к подруге Алиса. – Лень, ты куда смотришь, от нее же половина осталась?
– А что я сделаю? – муж философски пожал плечами. – У твоей подруги и моей жены проснулась тяга к саморазрушению. Видишь, у нее организм уже еду отторгает, не только здравый смысл.
– Оставьте меня, – вяло попросила Наталья.
– Давай ее оставим, а, Лень – с готовностью откликнулась Алиса. – Ее величество предпочитает страдать в одиночестве. Бери Ромку, поедем к нам в гости, там Игорь баранины наготовил, м-м-м, пальчики оближешь. А то на нее смотришь, и жить не хочется.
– Да, на баранину смотреть приятнее, – согласился Ленчик. – Аль, как ты считаешь, ей в принципе можно объяснить, что потеря работы – это еще не конец света?
– В принципе – можно, – согласилась Алиса. – Но на данном этапе биологического развития этого организма – нельзя.
– Жаль, – вздохнул Ленчик. – То-то я уже язык стер говорить, что наша семья без ее гребаного VIP-тура не помрет с голоду. А до нее все не доходит и не доходит.
– Это до вас не доходит! – сорвалась на крик Наталья. – Что вы меня за дуру держите? Я прекрасно понимаю, что мы с голоду не помрем. Разве в этом дело?
– Наташка, – Алиса прекратила дурачиться и говорила вполне серьезно, – давай раз и навсегда закроем тему твоего трудоустройства, вернее, его невозможности, а также зарплаты и общественного статуса. Игорь согласен взять тебя к себе на завод хоть завтра. Еще и в зарплате выйграешь. И не думай, что это я тебя пристроила. Он знает, что ты прекрасный топ-менеджер, у тебя светлая голова, и на тебя можно рассчитывать…
– Да не в голове дело-о-о-о! – в голос завыла Наталья. – И не в зарплате с общественным статусом.
– Лень, посиди на кухне, пожалуйста, – попросила Алиса. – Мне тут надо твоей жене мозги вправить, а это дело интимное.
– Хорошо, – покладисто согласился Ленчик. – Сеня, пошли на кухню. Я тебя кормить буду.
Палевый коккер, который, наклонив голову, следил тревожными влажными глазами за хозяйкой, услышав про еду, радостно зацокал лапами в сторону кухни.
– Думаешь, я не понимаю, почему ты так изводишься? – зашипела Алиса, когда за Ленчиком закрылась дверь. – Ты разлуки с этим козлом пережить не можешь. Как же он тебя, такую любящую и незаменимую, бросил! Да это единственное доброе дело, которое он для тебя сделал.
– Алиса, я знаю все, что ты хочешь про него сказать. Ты же знаешь, мне неприятно это слышать.
– А мне неприятно смотреть, как ты превратилась в кучу старого барахла, обильно политого соплями! – жестко сказала Алиса. – Что ты разваливаешься как колченогий стул, который с размаху выкинули с крыльца. На тебя ребенок смотрит! За тебя Ленька волнуетсяЙ Хватит уже о себе думать да упиваться собственными страданиями! Тоже мне, тургеневская барышня! Разве то, что с тобой случилось, горе? Это мелкая неприятность. Все живы, все здоровы, с работы выгнали – на, бери другую. Руки-ноги целы. Голова такая, что дай бог каждому. А ты разнюнилась, как деревенская баба. Сидишь, сопли на кулак наматываешь. Тьфу, смотреть противно!
– Я понимаю, что кажусь тебе слабой, – согласилась Наталья. – По сравнению с тем, что тебе пришлось пережить за этот год, мои проблемы, действительно, кажутся незначительными. Но они – мои, Алиса. Ты ж понимаешь, свое у каждого болит сильнее.
– Понимаю. И сочувствую. Да, тебе плохо. Да, ты переживаешь. Да, это эмоционально очень тяжело. Но прекрати ты пережевывать свои страдания! Голову подними! Ты очень удивишься, но вокруг продолжается жизнь, и временами она очень даже неплоха.
– Я постараюсь, Алиса, правда, – тихо пообещала Наталья. – Но ты пойми, мне на это нужно время.
– Я понимаю, Наташ. Я подожду, и Ленька подождет, и Ромчик. И на самом деле ты жутко счастливая баба, потому что у тебя есть они. Люди, которые тебя любят, понимают и которые подождут.
Раздался звонок в дверь, стук каблуков по коридору, и в гостиную ворвалась Инна.
– Об чем страдаем, подруги? – деловито поинтересовалась она. – Все едино, мужики – козлы, а носить совершенно нечего, так что давайте об интересном. Есть ли новый труп или хотя бы свежачок в плане информации.
– Ой, есть! – спохватилась Наталья. – Я же дневник Саши Головиной нашла! Той самой, которую на кладбище убили, подруги нашей Верочки.
– Тащи, – скомандовала Инка. – Читать будем. Дневники современников – это страшно интересная вещь. Особенно когда их читаешь после смерти автора.
– Не кощунствуй! – возмутилась Наталья, но дневник из коробки с офисными вещами, разобрать которые у нее так и не дошли руки, все же принесла.
– Читай ты, – снова скомандовала Инка, обращаясь к Алисе. – У тебя лучше получается. Только с выражением читай.
Алиса послушно открыла тетрадь с матадором на первой странице.
Содержимого тоненькой тетрадки хватило минут на пятнадцать. К концу все три подруги заливались слезами, жалея несчастную Сашеньку.
– Вот так подумаешь иногда, как другие живут, и начинаешь просить прощения у Бога, что на свою жизнь жаловалась, грешная, – всхлипывала Наталья.
– Да-а-а, а кто полчаса назад тут нюни разводил из-за своего увольнения? – размазывала тушь по щекам Алиса.
– Я не из-за увольнения, я из-за Разво-о-о-ольского.
– А какая разница? Все равно это все ерунда. Вон, у девки с четырнадцати лет никакого просвета в жизни не было-о-о-о. Эта скотина, про которую она пишет, ей всю жизнь сломала, так еще и убила в конце. Это же надо, влюбиться в своего убийцу. Я ведь лучше вас понимаю, что ей пришлось испытать в последнюю минуту жизни. Я, когда думала, что Игорь сейчас придет меня убивать, чуть не рехну-у-у-улась.
– Да хватит вам, – Инна аккуратно промокнула ресницы платочком. – Поревели и будет. Пора мозги подключать. Если они есть, конечно. – Алиса с Натальей как по команде повернули голову в сторону подруги. – Вашу Верочку убили из-за этой тетради, тут к бабке не ходи. Убили где? В вашем офисе. Значит, убийца – кто-то из ваших. Давай, Наташка, соберись с мыслями. Будем вычислять, кто это.
