Нарушил тишину Щипачев.
– Ох, сволочь, – тихим, полным страдания голосом произнес он. – Ну, чего ей не хватало? Все, что могли, с матерью для нее делали! Косметику хочешь – на тебе косметику! Шмотки хочешь – на тебе шмотки! Мотоцикл? Пожалуйста! Ну зачем же она, дура, в эту дрянь полезла?!
Томилин почувствовал – сейчас тот самый момент, когда пора делать свой ход. Щипачев поддастся, не может не поддаться, чувствуется, что дочь он по-настоящему любит.
– Роман Данилович, – сказал он, понизив голос. – Сейчас я вам расскажу всю правду. А потом предложу один вариант решения наших с вами проблем. А там уж слово за вами.
Подполковник молчал. Выждав несколько секунд, Томилин начал рассказывать.
– Зачем я с этим связался, говорить не буду. Вам это вряд ли интересно, а для дела неважно. В общем, мне были очень нужны деньги. И два месяца назад, когда мы с командой были в Узбекистане, я договорился с теми людьми, которых вы сегодня арестовали, что возьму у них на реализацию героин. Подробности нашей сделки опять-таки неважны, к тому же вы и так их уже знаете от узбеков.
Щипачев кивнул. Узбеков он расколол качественно и про их договоренности с Томилиным знал практически все.
– В общем, покупателей нашел быстро. Это ваша дочь и Иннокентий Сибагатурин. Среди байкеров он известен под кличкой Крученый. Знаете такого?
– Знаю.
– Так вот, я с ними договорился насчет цены, места и времени. Что было дальше – вы знаете. Налетел ОМОН, сделка сорвалась. Причем и героин, и деньги оказались у байкеров. Вот, вкратце, все факты. А теперь послушайте меня особенно внимательно, Роман Данилович. Мы оба с вами, извините за грубые слова, в говне по уши. Мне самому грозит срок, а у вас дочь в опасности. Причем, сами понимаете, если пойду под суд я, то и ее за собой потащу. Мы с ней одной веревочкой связаны. Но если вы поможете выкарабкаться мне, то и ее из-под удара выведете!
– Как? Говори давай, я же вижу, у тебя какой-то план есть, – сказал Щипачев, не поднимая глаз. – Считай, что я заранее на что угодно согласен. Чтобы Надьку спасти, я на все готов.
Томилин мысленно поздравил себя с победой. Он не ожидал, что подполковник согласится так быстро и легко.
– Нужно свалить вину на другого, – решительно сказал он. – Узбеки уверены, что я заключил сделку с Виктором Громовым. Нам надо сделать так – договориться с узбеками, чтобы они заявили, что брал героин у них лично Громов. Еще в Узбекистане. Думаю, вы сможете это сделать. Пообещайте им какие-нибудь поблажки, насколько я знаю, в ходе следствия от вас многое зависит. Ведь документы вы подаете в суд. Или в прокуратуру? В общем, не знаю, куда точно, но это и не самое важное. Короче, сумеете договориться с ними?
Щипачев молчал. Он не был ангелом, но и совсем негодяем тоже не был. Оклеветать невинного человека, подставить его под неслабую статью… На мгновение подполковнику показалось, что он не сможет. Но тут в памяти у него всплыло лицо дочери. Нет, вот уж чего он совершенно точно не может, так это позволить, чтобы она пошла под суд! Что угодно, только не это! А Громов, если подумать, тот еще фрукт. Ни с того ни с сего зверски избил свою девушку. Ему в тюрьме самое и место.
В глубине души Щипачев понимал, что просто ищет себе оправдания. Но он яростно давил в себе эти мысли, не пускал их на поверхность.
– Смогу, – глухо произнес он, по-прежнему не поднимая глаз. – Это как раз не проблема. Больше всего эти кадры боятся, что мы переправим их в Узбекистан. Там их за такие игры ждет смертная казнь. Я могу сыграть на этом. Но показаний узбеков недостаточно.
– Будут еще мои показания, – сказал Томилин. – Я скажу, что знал о том, что Громов связался с наркотиками. Например, можно вот что сказать – что Громов пытался найти покупателей через меня, но я отказался. Или что я наткнулся на наркотики в его вещах – тренер имеет право во время поездки на соревнования проверять вещи спортсменов.
– Да ну? – удивился Щипачев. – Первый раз о таком слышу.
– Это не везде так. Но у нас именно такие правила.
– А как вы объясните, что не сообщили об этом в органы сразу?
– Ну, как раз это несложно. Скажу, что давно знаю этого парня, что устроил ему выволочку и надеялся на то, что после этого он сам одумается.
– Хм…Пожалуй, это правдоподобно.
– Еще бы! А тот случай с нападением на девушку можно будет подвести под наркотическое опьянение. Тогда сразу всем станет понятно, почему мотива не было. Мало ли что могло привидеться после дозы! И подписка о невыезде, которую он нарушил, в нашу пользу играет! А самое главное – это то, что сейчас парень у меня на крючке! Он делает то, что я ему скажу! Сегодня он должен написать Крученому и вашей дочери записку, которая его окончательно скомпрометирует!
– Что за записка?
Томилин коротко рассказал Щипачеву о том, как обманул Громова и что ему поручил.
«Эх, и сволочь же ты, Игорь Васильевич, – с бессильной злобой подумал Щипачев. – Кто бы мог подумать! Правда, получается, что я и сам не лучше».
– Ладно, я согласен, – сказал подполковник вслух. – Мелкие детали обговорим попозже, но в целом будем следовать этому плану.
На лице Томилина отразилась такая неприкрытая радость, что Щипачев чуть ему по морде не дал.
Казантип – один из крупнейших байкерских фестивалей на всей территории бывшего СССР. Не в последнюю очередь своей популярностью он обязан крайне удачному подбору места проведения – степь возле недостроенной и заброшенной в конце восьмидесятых годов прошлого века атомной электростанции. Ее каркас, напоминающий издали скелет какого-то исполинского животного, возвышался над ночной степью, расцвеченной яркими огоньками костров. Костров было много – уже за сотню, а народ все продолжал прибывать. В середине импровизированного лагеря было пустое место – что-то среднее между площадью и стадионом. Здесь тусовались, пили, пели, здесь же проходили бесчисленные состязания на байках и без. Посередине этого свободного пространства горел колоссальный костер – выше человеческого роста.
Атмосфера царила легкая и веселая – всеобщее равенство и братство, а также свобода – французские энциклопедисты не нарадовались бы. Пиво лилось рекой, напитки покрепче – ручьями. В воздухе было столько табачного дыма, что наиболее экономные могли не тратить свои сигареты. На одном конце площади три поддатые девушки исполняли стриптиз – непрофессионально, но зато с бешеным энтузиазмом. На другом конце кому-то били морду – впрочем, даже драки здесь были на редкость беззлобные, парни, только что расквасившие друг другу носы, могли через пять минут помириться, стать лучшими друзьми и пойти пить пиво. За пределами круга света, который создавал огромный костер, наблюдалось активное шевеление и копошение – здесь в большом количестве располагались парочки, находящиеся на стадии романтического ухаживания. Перешедшие в следующую стадию, как правило, отправлялись подальше в степь. Впрочем, не все. Наиболее страстные – или ленивые – устраивались здесь же, в тени палаток. Внутри палаток трахаться было практически невозможно – задохнешься через полторы минуты. А если нет, то в поту утонешь через три. Конечно, нормальные люди смирились бы с такими неудобствами ради покоя и уединения, но среди байкеров стеснительных было мало. Впрочем, иногда это выходило влюбленным боком. Например, та драка, которая сейчас проистекала справа от костра, началась из-за того, что на романтически влюбленного парня, только-только взгромоздившегося на свою избранницу в укромном закутке между палаток, наткнулся его товарищ, выбравший тот же закуток, чтобы заняться вполне житейским делом – поблевать спокойно после ерша из пива, водки и красного вина. Разумеется, не угодить другу прямо на спину он не мог. А в ответ на яростный мат, раздавшийся у него из-под ног, ответил так, что хоть в сборники анекдотов заноси:
