Глава 21
Если Эльза не унаследовала деньги Игната, которые тот очень удачно разместил за границей в нескольких банках, то она может унаследовать их после смерти сына. Так ведь? Так! И это справедливо! Игнат не должен был так поступать со своей женой. Он не должен был оставлять ее ни с чем. Даже после того, как она отказалась от его фамилии.
Эльза имела право на эти деньги. Имела! А их было, по подозрениям Лукина, много больше того, что семья успела потратить за минувшие десять лет и что он успел у них отобрать под предлогом кредиторской задолженности.
Там – за границей – хранились миллионы! Не рублей!
И что, теперь все это достанется Володьке? Этому глупцу, влюбившемуся невесть в кого! Эльза, дурочка, попыталась сопротивляться его чувству. Но так неумело, так неряшливо. Наследила, опорочила свое имя. Ему теперь суетись, подчищай все это дерьмо.
Ну, ничего. Он потерпит. Он постарается. Он не позволит Эльзе сесть в тюрьму. Потому что она нужна ему на свободе. Он должен на ней жениться. Непременно! Во-первых, он уже это озвучил всем партнерам по карточному столу и теннису. Во-вторых, она должна будет унаследовать кучу денег! А на эти деньги он планировал купить маленький остров поближе к экватору. И жить там беззаботно долгие годы, купаясь в роскоши и солнечных лучах.
Но унаследовать деньги Эльза должна как можно скорее. Пока этот засранец не спустил их на лечение своей пассии и еще куда-нибудь. Поэтому…
Поэтому из своей заграничной поездки Володька не должен вернуться живым.
Лукин Вячеслав Иванович смотрел на кончики своих пальцев, сведенных домиком.
Это было очень кощунственно – так думать, жестоко и бесчеловечно, но…
Но думать по-другому он не мог. Он был адвокатом и всю свою жизнь по большей части имел дело с мерзавцами. Кого только ему не приходилось защищать! Убийцы, воры, насильники, наркодилеры… И когда ты пытаешься отыскать лазейку в законодательстве, намереваясь обелить черное, оправдать ее, то волей или неволей часть этой черноты просачивается в твою душу. Заражает ее грязью, цинизмом, алчностью.
Да, он стал именно таким – циничным и алчным, но с безупречной репутацией. В отличие от Эльзы, которая что-то безобразное сотворила со своим именем.
– Что мне делать?
Вопрос, на который осмелился мужчина, сидевший напротив Лукина в его кабинете, заставил Вячеслава Ивановича вздрогнуть. Он отвел взгляд от кончиков своих пальцев, сложенных домиком, посмотрел на человека, застывшего на стуле напротив.
– А что бы вы хотели? – холодно осведомился Лукин.
– Сима сказал, что я могу обратиться к вам за помощью. – Широкие плечи мужчины поднялись и опустились, глаза смотрели требовательно. – Он сказал, что за все уплачено.
– За что за все? – уточнил, не меняя тона, Лукин.
– Ну… Ваши услуги оплачены им. И помощь мне.
– Помощь? – Рыжие брови Лукина поднялись. – В каком смысле помощь вам?!
– Мне надо исчезнуть куда-нибудь. Уехать, раствориться, чтобы обо мне никто не вспомнил и… Я ведь тоже помогал ему. А вы сами посоветовали Симке это не озвучивать. Двое – это уже сговор. Так вы говорили?
– Допустим.
Лукин достал из футляра очки в изящной золотой оправе. Надел, вгляделся в мужика.
Сильный, наглый, бесстрашный. Такой попрет напролом. И может все испортить. Если…
Если только не использовать его себе во благо.
– Вот он и сказал, чтобы я исчез куда-нибудь. Хотя бы до приговора. Это вы будто так ему посоветовали. И обещали помощь.
Взгляд был настойчив и непримирим. Он станет ждать помощи. Станет ее требовать.
– Поможете? – спросил мужик, и его кадык крупной сливой прокатился по горлу под грубой кожей. – Поможете?
– Так, так, так… Сразу оговорюсь. – Лукин снял очки, с раздражением швырнул их на стол. – За помощь вам мне никто не платил, уважаемый, как вас?
– Михаил, – коротко представился гость.
– Так вот, за помощь вам мне никто не платил. С моей стороны это было лишь советом.
– Как же так?! Симка мне звонил! Он… Что, наврал, да?! Наврал?!
Михаил, явившийся к нему в офис спозаранку и прождавший его почти два часа на улице, в настоящий момент являл для Лукина угрозу. Он мог натворить глупостей. Мог наговорить лишнего там, где не надо. И это могло прогрессивно увеличить степень вины Эльзы. И Лукину тогда не спасти ее от заключения! А она нужна была Лукину на свободе. Во всяком случае, пока.
– И что мне делать теперь? Я домой не могу. Я там наследил, – вдруг признался мужик, с силой сцепив пальцы.
– В смысле?
– Я там… Короче, есть одна женщина. Ее муж… Он мне мешал, и я…
– Что?! – Лукин насторожился. – Что?!
– Я помог ему сорваться с обрыва.
– И он? Что? Покалечился? Умер?
– Второе, – нехотя признался Линев.
Он и сам не понимал, зачем рассказывает все это адвокату Серафима. На помощь надеялся. Потому что запутался. Чувствовал, что пропадает. Куда-то летит, в пропасть какую-то. Советоваться больше не с кем. К Симке нельзя. Он не велел. Он сам под подпиской. За ним даже могут следить. И разговоры телефонные прослушивать. А адвокат будто мужик надежный. С ним вроде можно быть откровенным. И помощь… Ему жутко нужна помощь!
– Вы его убили?! – ахнул Вячеслав Иванович.
Это была уже другая история, господа! Он в нее влезать не хотел! Зачем?! Хотя, с другой стороны…
– Я ему помог. Он сам помер, – повторил Михаил. – Потом я убил ее собаку. А вчера, когда был у нее дома, к ней явился бывший мент, ее сосед. И я…
– И его убили?! – Лукин опешил.
Убийство полицейского, даже бывшего? Это никуда не годится! Это уже ни в какие ворота не лезет! Не станет он вязаться с этим уродом. Себе дороже. Найдет кого-нибудь для своих целей. Найдет.
Но мужик неожиданно порадовал:
– Нет, не убил. Он потом из подъезда вышел с полотенцем на башке. Так, приложился просто.
– Он вас видел? – Лукин прищурился, на ходу соображая и строя планы.
– Нет.
– Уверены?
– Разговор подслушал, когда они под моими окнами маршировали.
– Кто они?
– Мент этот бывший – Лавров, его друг из оперов и девка какая-то. Вроде дочка второго.
Лукин знал этих двоих. Еще бы ему их не знать! Когда защищал Игната, он вдоволь наобщался с обоими. Опасный дуэт! Очень опасный!
– Так, значит, вас Лавров не видел… А та женщина, чьего мужа вы?.. Она что? Она вас подозревает в чем-то?
– Нет.
– Точно?
– Точно, нет.
Михаил опустил голову. Больше всего ему сейчас хотелось бы вернуться в квартиру к Ниночке, упасть перед ней на колени, попросить прощения, не вдаваясь в подробности, и зажить потом с ней долго и счастливо, и безмятежно. Но он не мог. Не был уверен, что она не помнила, как он вчера щупал ее грудь и фотографировал. Она ведь еще не успела отключиться до конца.
