сделать все, что он требует... затем в ту минуту, когда ты терпишь неудачу, в ту минуту, когда ты не делаешь то, что он требует, он причиняет им боль. Он причиняет им боль и заставляет тебя смотреть. Держит тебя за тяжелой решеткой, где ты не можешь помочь, где ты должен наблюдать и чувствовать каждый удар, как будто это тебе причиняют боль.
Хриплый голос Ильи оборвался. Он прочистил горло, затем закончил:
— И, наконец, когда ты будешь в отчаянии, когда сделаешь все, чтобы просто коснуться их лица или подержать их в своих объятиях, он покончит с их жизнью — перережет им горло, пустит пулю в мозг, ударит их в грудь... и он делает, а ты смотришь. Держит тебя беспомощным, а через их смерть забирает твою душу, как свою собственную.
Пальцы Ильи вытирали слезы с моих щек. Я даже не знала, что плакала.
— Пожалуйста, — взмолилась я, покачав головой.
Когда я снова посмотрела ему в глаза, он сказал:
— Он заберет тебя у меня, moy prekrasnyаy. Он уже начал это делать. Он отдал тебя мне.
Илья уставился на мое лицо так, словно никогда больше его не увидит. Он изучал мои черты, как будто они были самой важной вещью в его мире. Вздохнув, он добавил:
— Ты стала моим сердцем.
Глаза Ильи зажмурились, а сердце сжалось от боли. Когда они открылись, он сказал:
— Он заставил меня хотеть тебя так, как я никогда не хотел ничего другого. Даже моя свобода не идет ни в какое сравнение. Если бы мне пришлось сражаться каждый день до конца моей жизни здесь, в этой яме, я бы с радостью сделал это, чтобы только ты была со мной. — Он сглотнул, и выражение его лица стало печальным. — Но он не хочет этого. Он хочет, чтобы я заплатил за годы непослушания, при этом потеряв тебя. Он будет держать тебя подальше или, в самом худшем случае…
Он замолчал, затем прохрипел:
— Он убьет тебя. Поступит так же, как с женщиной 140-ого. Как и с женщиной 667-ого сегодня. Чемпион не собирался убивать; это был инстинкт. Он нанес удар так, как нас учили защищаться всю нашу жизнь. — Он покачал головой. — Но это ничего не изменило. Господин убил женщину 667-ого, не задумываясь. Я наблюдал из камеры ожидания, и в ту секунду я увидел, как мужчина тоже умер... только его сердце все еще билось, и он все еще дышал. — Илья сглотнул. — Но он был мертв. Я видел это в его глазах. Ему больше незачем было жить, поэтому он напал.
Илья шагнул ближе ко мне, его тело устало от смеси наркотиков и физических потерь от боя. Он уставился на меня, а я смотрела на него. Я видела, как большая слеза скатилась из уголка его глаза и потекла по щеке.
— Господин уже причинял тебе боль. Он заставлял меня смотреть. Его единственный оставшийся ход — это забрать тебя у меня навсегда. — Он поморщился при этой мысли. — Чтобы убить тебя... и это убьет меня.
— Илья, — подавилась я рыданием, когда услышала его признание.
Он замер, затем с затуманенным замешательством в глазах спросил:
— Иль… Илья?
У меня внутри все перевернулось, когда я поняла, что только что призналась. Руки Ильи крепче сжали мое лицо. Его пальцы начали дрожать. Вздохнув, чтобы успокоить нервы, я сказала:
— Илья… это твое имя.
Опущенная голова Ильи поднялась, и он посмотрел мне в лицо в поисках поддержки и объяснения того, что я только что рассказала. Я не была уверена.
— Что?
Я кивнула и улыбнулась сквозь слезы.
— Ты правильно меня расслышал.
Моя рука скользнула вниз с его щеки, чтобы остановиться на татуировке. Я обвела цифры 901, затем сказала:
— Ты Илья Конев. Ты из России. Еще ребенком Призраки забрали тебя из приюта и привезли сюда. Тебе двадцать четыре года. Больше я ничего не знаю, но… — я рассмеялась, не в силах сдержать свою радость, — у тебя есть имя. Ты уже кое-кто, moy voin (мой воин).
— Илья… Конев? — прошептал Илья, незнакомые слова слетели с его губ.
— Да, — ответила я, и моя улыбка стала шире.
Кожа Ильи покрылась мурашками еще больше, когда температура в камере снизилась. Отпустив его, я потянулась за полотенцем для каждого из нас. Когда он взял мое запястье, я повернулась и увидела, что он смотрит на меня с выражением глубокого удивления на лице.
— Ты?.. — спросил он.
Он посмотрел на мое тату на шее, и переспросил:
— Ты знаешь свое имя?
Выпрямившись, я ответила:
— Инесса. Меня зовут Инесса Белрова. Я из России. Призраки также похитили меня из приюта.
Илья промолчал в ответ. Я видела, что эта информация стоила ему больше энергии. Взяв его за руку, я подвела его к полотенцам и быстро вытерла его мокрую кожу. Он стоял, наблюдая за каждым моим движением. Вытершись, я повела нас к узкой кровати и села на край. Илья немедленно последовал моему примеру.
Он все еще наблюдал за мной. Он наблюдал за мной с такой пристальностью, что я почувствовала, как застенчивый румянец поднялся по моей шее и расцвел на щеках. Я наклонила голову, избегая его пристального внимания, но он схватил меня за подбородок, прежде чем я опустила свою голову, и направил его так, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Инесса, — тихо произнес он, словно мое имя было молитвой на его губах.
Мое сердце пропустило удар, губы приоткрылись в ответ. Так близко я заметила серые крапинки в его голубых радужках.
— Инесса Белрова, — пробормотал он, произнеся и мою фамилию. Переместив свое тело рядом со мной, он убрал мои волосы с лица. — Инесса и Илья.
Я закрыла глаза, наслаждаясь звуком наших имен, произносимых друг с другом. Я сжала руку, которая все еще лежала в моей.
— Скажи это еще раз, — попросила я.
Илья быстро втянул воздух, но подчинился.
— Инесса и Илья. Илья и Инесса... больше, чем просто наши номера.
Мои глаза резко открылись. На лице Ильи появилось новое выражение. Я решила, что это было связано с осознанием того, кем он был. Но прежде, чем успела подумать об этом еще раз, он медленно наклонился и прижался своими губами к моим. Я застонала, когда наши губы соприкоснулись. Губы Ильи
