были робкими и нежными.
Я бы не хотела, чтобы все было по-другому.
Губы Ильи оторвались, и он прижался своим лбом к моему. Я прислушалась к его контролируемому дыханию, затем он сказал:
— Как бы я ни был рад, что знаю свое имя, думаю, мне больше нравится знать твое.
— Илья, — прошептала я в ответ, потрясенная этим признанием.
Илья открыл рот, чтобы что-то сказать, но я покачала головой.
— Ложись, — мягко приказала я.
На его лице промелькнуло упрямство.
— Я не слаб, — холодно произнес он.
— Я знаю, — сказала я успокаивающе. — Но я устала от сегодняшнего дня и хочу лечь рядом с тобой.
Казалось, это сработало. Илья осторожно лег, оберегая те части тела, которые причиняли ему боль. Когда его голова коснулась матраса, он повернулся и посмотрел на меня. Я повторила его позицию. Его рука лежала на матрасе между нами. Я накрыла его руку своей.
Илья наблюдал за мной, но это не было одержимостью или желанием. Он смотрел на меня так, как будто наше время было ограничено. Как будто меня могли оторвать от него в любую секунду.
Волна печали захлестнула меня, потому что я знала, что это может быть правдой. Брови Ильи сошлись вместе, пока он наблюдал за мной. Я поняла, что причиной должно быть мое печальное выражение лица.
— Ненавижу Господина за то, что он запретил мне приходить к тебе.
Дыхание Ильи остановилось. Его пальцы под моей рукой напряглись. Прежде чем он успел заговорить, я продолжила:
— Он сказал, что его работа с тобой закончена, и что будет держать меня при себе. Он собирается держать меня в моей комнате.
— Он собирается держать тебя в клетке? Чтобы ты была его заключенной и дальше?
— Да.
Илья придвинулся ко мне, его толстая мускулистая нога поднялась, чтобы накрыть мою собственную.
— Откуда ты все это узнала?
— Моя чири. Она моя подруга. Ее зовут Майя.
Его глаза расширились от удивления.
— Она знает свое имя?
— Она знает все, что происходит в этой яме. Она может передвигаться незамеченной, не вызывая подозрений из-за своего низкого статуса.
Я перевела взгляд на его идентификационную татуировку и объяснила:
— Одна из ее знакомых чири смогла узнать, кто мы такие.
Илья уставился на меня, не веря своим ушам. Как только он это сделал, у меня в голове закружилось еще одно имя: Валентин. Палец скользнул по моей щеке. Я закрыла глаза от этого ощущения, затем снова открыла их. Илья ждал, когда я заговорю.
Так я и сделала.
— Она обнаружила кое-что еще, — призналась я. — Она узнала, что у меня есть брат. Его привезли сюда, в яму.
— Брат?
Я кивнула, затем повернула свою руку, чтобы сжать его. Сейчас мне нужно было его крепкое рукопожатие. Боль нарастала в моей груди, и моя голова болела, когда я пыталась заставить себя вспомнить брата. Что-то о нем. Но все, что я получила, — это бессвязные образы и разрозненные вспышки, мелькающие в сознании.
Я крепко зажмурила глаза, когда за ними возникло давление. Затем открыла их, наткнувшись на встревоженный взгляд Ильи.
— Его звали Валентин. Валентин Белров.
Я разочарованно вздохнула. Подняла руку и провела ею по лбу.
— Но я действительно не могу вспомнить его... наркотики… они лишили меня возможности четко разглядеть его лицо.
Я подумала о лице Майи и продолжила:
— Я вижу шрамы. Вижу покрытое шрамами лицо Майи, и что-то в нем напоминает мне о мужчине. Потом я вижу сон. Мне снится мальчик, который крепко обнимает меня и говорит, что вернется за мной. Иногда прорываются и другие образы, но я не знаю, реальны они или это лишь мое воображение.
— Какие образы?
— Огромный мужчина, — ответила я, изо всех сил стараясь удержать картинку, которую видела большинство ночей. Я поднесла руку к щеке и шее. — Шрамы. У него есть шрамы, покрывающие его кожу.
Затем я переместила руку на грудь Ильи и вспомнила все тату, которые Господин нанес на кожу чемпиона.
— У него есть татуировки, как у тебя, но в то же время они другие. Больше похожи на надписи, чем на картинки. — Я перевела взгляд на свой браслет. — Еще он носит ошейник, похожий на мой браслет. И это злит его. Он заставляет его меняться. Он в мгновение ока превращается из доброго в холодного и жестокого. Точно так же, как мой браслет заставляет меня жаждать мужчину, как только наркотик попадает в мою кровь.
Мои глаза наполнились слезами, от какой-то неведомой эмоции мне стало очень грустно. Илья придвинулся еще ближе, тепло его тела согревало мою холодную, дрожащую кожу. Сделав глубокий вдох, я произнесла:
— Но при мысли о нем мне становится грустно. Потому что я думаю, что этот мужчина... он был кем-то для меня. — Я похлопала себя по груди над сердцем. — Я чувствую его здесь, как будто он часть меня. — Я дважды моргнула, чтобы смахнуть слезы с глаз. — Теперь я верю, что он мой брат.
— Где он сейчас?
— Майя не смогла узнать. Информации о нем нет. Я даже не знаю его номер. Не знаю, был ли он вынужден драться или он был чири. — У меня в горле застрял большой комок. — Я даже не знаю жив ли он.
Илья отвел взгляд. Когда он вернул его обратно, в его глазах вспыхнуло понимание.
— 194-ый, — пробормотал он, и его голос свидетельствовал о том, что он что-то понял.
Я нахмурилась.
Он поторопился объяснить:
— Новый чемпион из России, боец. 194-ый. Ты видела его в тренировочных ямах. У него есть шрамы и надписи, вытатуированные на коже.
Мой желудок скрутило при мысли об этом пугающем мужчине. Но Илья был прав. Когда заметила, что он наблюдает за мной, я не могла не посмотреть на него в ответ.
— Да, — ответила я. — Я привыкла к тому, что мужчины пялятся на меня. Привыкла, что бойцы наблюдают за мной, идущей под руку с Господином, но, когда увидела этого воина, я не смогла отвести от него взгляд. У него есть шрамы. Татуировки... красная отметина на шее.
Я покачала головой, разочарование затопило мое сердце.
— Но мужчина был мне незнаком. На глупый миг я позволила себе задаться вопросом, может ли этот боец быть мужчиной из моих
