В темноте не было видно ни зги, но, судя по всему, некоторые его удары достигли цели. Во всяком случае, Райан услышал удаляющиеся шаги. Он привалился спиной к двери – Вьетнам научил его в первую очередь оберегать тыл – и ждал повторения нападения, но его не последовало: очевидно, повторение было отложено, но вряд ли надолго.
В мутное окошко пробились первые лучи зари, а Райан все стоял, прижавшись к двери. Когда в камере стало светлее, он огляделся, надеясь определить главаря: ни одна дикая стая не обходится без главаря. Его выбор пал на рослого детину с кривыми, похожими на клыки зубами. Дождавшись, когда кривозубый подошел к зловонной дыре в полу и начал мочиться, Райан подскочил к нему, схватил за мошонку и крутанул. Другой рукой он вцепился ему в глотку. Бросок – и детина был приперт к стене. Райан несколько раз ударил его затылком о бетон.
– Чтобы никто ко мне не прикасался, понял, паскуда? Никто!
Едва ли кривозубый знал больше пяти английских слов, но ужас в его глазах свидетельствовал о том, что Райана он понял. Выпустив его, Райан двинулся в угол камеры – самое элитное место, поскольку сидящий в углу защищен с двух сторон. Два уголовника беспрекословно подвинулись, не сводя с него глаз, на черных лицах поблескивали белоснежные белки. Они, очевидно, приняли его за сумасшедшего. Что ж, тем лучше: оптимальная защита – это нападение.
Райана оставили в покое, и первые дни он терпеливо ждал: у них с Ти Джи был разработан для подобного случая специальный план. Оставшийся на воле должен был тотчас обратиться к влиятельным людям и предложить выкуп: в Африке все решают деньги. Но когда дни ожидания сменились неделями, им овладело беспокойство. Не погиб ли Ти Джи? Почему от него нет вестей?
Наконец Райана посетил атташе американского посольства с сообщением, что ему предъявлено обвинение в убийстве. Срок, на который назначен суд, неизвестен. Возможно, придется прождать не один месяц: вы же знаете, как здесь бывает…
Только когда его начали прилично кормить, Райан понял, что Ти Джи не сидит сложа руки. Он получил даже кусок мыла. Впрочем, толку от мыла было немного: единственный душ представлял собой струйку коричневой жижи из реки. Да и в душевой мало кто рисковал появляться: это расценивалось как приглашение к изнасилованию. Один Райан ничего не опасался, поскольку с самого начала завоевал репутацию опасного психа.
Недели сменились месяцами, а Райан все так же сидел спиной к стене, почти не смыкая глаз. Он крайне ослаб, но постоянно сохранял бдительность: Вьетнам по сравнению с этой тюрьмой казался ему теперь костюмированной репетицией. Время утратило для него смысл, превратившись в бесконечную череду беспросветных ночей и серых дней. Единственное, что поддерживало его, – надежда на то, что Ти Джи где-то неподалеку и борется за его спасение. Только почему он так долго тянет?..
Однажды надзиратели отперли дверь и выкрикнули его имя. К двери кинулись все девять заключенных, но надзиратели отшвырнули их внутрь камеры, один Райан протиснулся в коридор. Оказавшись в кабинете капитана, он был вынужден прикрывать ладонью глаза: с непривычки солнечный свет показался ему слишком ярким.
– Райан! – Взглянув в просвет между пальцами, он увидел Ти Джи. Его обычно подвижное лицо превратилось в камень, в зеленых глазах появились слезы.
– А то кто же? – Произнеся это, Райан удивился, что вообще не разучился говорить: ведь за все это время он не произнес и дюжины слов.
Капитан потряс Ти Джи руку и ослепительно улыбнулся.
– Поздравляю вас: обвинение снято. Мистер Уэсткотт свободен.
Ти Джи отвел Райана в джип и покатил прямиком в аэропорт. Райан молчал, словно воды в рот набрал; Ти Джи тоже не произнес ни слова. На летном поле их ждал одномоторный самолет, за штурвалом сидел обычный для Африки пилот в штатском. Райан затаил дыхание. Неужели удастся все-таки покинуть эти проклятые места?!
Двигатель зачихал, самолет покатился по неровной взлетной полосе, набрал скорость и взмыл в синее небо. Только тогда Райан позволил себе расслабиться.
– Куда летим?
– В Найроби, – ответил Ти Джи и достал из походного холодильника запотевшую бутылку с пивом. – Надо показать тебя врачу.
Райан попробовал пиво и блаженно зажмурился. Он лишь смутно догадывался, как выглядит. На нем осталась та же одежда, в которой его приволокли в тюрьму в ночь убийства. Грудь была забрызгана кровью, подмышками красовались круги от пота. Он сильно отощал; а ремень давно обменял у надзирателя на кусок веревки, благодаря которому с него не сваливались штаны.
Врач в Найроби, кроме болезненной худобы, не обнаружил у него ничего серьезного. В снятых Ти Джи огромных гостиничных апартаментах Райан первым делом устремился в ванную. Выбравшись спустя час из-под душа, он нашел на умывальнике бритвенный набор, а в чемодане на кровати – видимо-невидимо одежды с ярлычками универмага «Хэрродз». Прежде чем бриться, он был вынужден обрезать ножницами бороду, отпущенную в тюрьме, но даже после бритья не узнал себя в запотевшем зеркале.
Не позаботившись одеться, он рухнул на кровать и забылся мертвецким сном. Ти Джи то и дело заглядывал к нему – укрыть простыней, просто проведать; несколько раз он даже проверил у него пульс.
Когда Райан проснулся, была ночь. На спинке стула у кровати висело несколько пар брюк – меньшего размера, чем он носил когда-то. Райан оделся и заглянул в гостиную. Ти Джи сидел в кресле, потягивая джин и листая «Таймс». При появлении Райана он вскочил:
– Тебе лучше?
Райан кивнул:
– Я спал дольше, чем собирался.
– Представляю, как ты голоден! – Ти Джи снял с телефона трубку. – Давай закажем ужин в номер. Что ты предпочитаешь?
«Пастушью запеканку по рецепту матери, со сметаной и картофельным пюре…»
– Что угодно.
Райан налил себе джину и плюхнулся на диван. Ти Джи, продиктовав заказ, устроился с ним рядом.
– Ты готов к разговору? Мне надо кое-что тебе рассказать. Я много размышлял…
– Я тоже.
Райан был уверен: он выжил именно потому, что, вырываясь мысленно за пределы камеры, сумел распланировать всю свою последующую жизнь.
– Прости, что я так долго не мог тебя вызволить. Поверь, не было минуты, чтобы я о тебе не думал. Но организовать освобождение оказалось гораздо труднее, чем мы предполагали.
– Тут нет вашей вины. Мы ведь не думали, что меня когда-нибудь обвинят в убийстве.
Ти Джи взял свою рюмку и сделал большой глоток.
– Пока ты сидел в тюрьме, я постарался разобраться со своей жизнью. Вгляделся в себя – и остался недоволен увиденным. Я чуть тебя не потерял, а все потому, что до седых волос остался мальчишкой, неспособным к ответственным поступкам! Зачем нам было охотиться за алмазами? Разве мы не могли себе позволить покупать их на легальном рынке? Тем не менее, я занимался этим не один год. Зачем? Только ради развлечения.
