— Спасти девушку не удастся, — сказала она, поспешно приготавливаясь к извлечению ребенка. — Но я попытаюсь спасти ребенка. — Она взглянула на Миранду. — Это ведь то, чего вы хотели, не так ли? Этого ребенка?
Миранда сглотнула и кивнула головой.
«Валентин! — подумала Грейс, торопливо разворачивая стерильные инструменты. — Какой же ты глупец!»
Ночь становилась все темнее: на стенах в свете лампы-«молнии» дрожали тени двух женщин. По окнам хлестал бесконечный дождь, погружая Найроби в кладбищенскую тишину. Грейс работала быстро, используя инструменты, простыни и полотенца. Нужно было справиться с пуповиной, обмотавшейся вокруг шейки ребенка, и кровотечением, таким же сильным и непрекращающимся, как дождь. Миранда ассистировала ей; они сидели рядом, склонив друг к другу головы, и делали всю работу, потому что Пиони уже ничем не могла им помочь.
Девушка умерла, не дожив несколько минут до первого крика своего ребенка.
— Это мальчик, — сказала Грейс, и Миранда, как подкошенная, упала в глубокий обморок.
Командующий округом Бриггс чувствовал себя крайне неловко.
— Все, э-э, очень странно, лорд Тривертон, — сказал он, стараясь не смотреть Валентину в глаза. — Весьма загадочное дельце.
Они сидели на веранде дома Валентина за утренним чаем и наслаждались солнцем, столь редким в последнее время из-за частых дождей. Тучи уже начали сгущаться над плантацией Валентина, чтобы снова пролить свою благословенную живительную влагу на пять акров кофе.
— Судя по всему, э-э, это произошло четыре дня назад, — продолжал Бриггс. — Один из мальчишек, работавших на кухне, сказал, что миссис Вест послала его за врачом. Для девушки по имени Пиони Джонс, которая приехала из Англии пятнадцать месяцев назад и работала служанкой в гостинице миссис Вест. Ваша сестра подтвердила события той ночи. Она дала свидетельские показания в полиции на следующее утро и подробно написала о том, что произошло.
Валентин сидел с каменным выражением лица, совершенно позабыв о чашке с чаем.
Офицер заерзал на стуле, мысленно ругая все и вся за то, что разбираться в этом щекотливом деле выпало на его долю.
— Итак, э-э, как я сказал, машина миссис Вест была найдена на дороге в Лимуру, недалеко от фермы Бэйтсов. Доктор Тривертон сказала, что она ничего не знает об этом, а в своем отчете она написала, что, приняв роды у Джонс, она сразу же уехала. Вероятно, миссис Вест решила поехать на машине в Лимуру после того, как умерла ее служанка. Нам ничего не известно о цели ее поездки. — Бриггс бросил взгляд на Валентина, который, не мигая, смотрел в одну точку, и продолжил: — С ней находился младенец, скорее всего, тот, которого приняла ваша сестра. Он все еще был в руках миссис Вест, когда ее нашли; оба утонули в грязи. Судя по всему, ее машина застряла, и миссис Вест решила идти пешком под сильнейшим дождем, но это оказалось для нее невыполнимой задачей.
Валентин смотрел вдаль, за ряды зеленых, покрытых белыми цветами кофейных кустов. Там, окутанная тайной и величием, стояла гора Кения.
— Но, э-э, самое странное во всем этом деле то, что, э-э, ребенок… которого нашли с миссис Вест, был полукровкой, э-э, наполовину черным. Медэксперт дал заключение, что служанка состояла в сексуальной связи с африканцем.
Валентин и глазом не моргнул. Он словно был под гипнозом.
— Есть еще одна загадочная вещь, лорд Тривертон. Медэксперт также написал в своем отчете о том, что миссис Вест на момент своей смерти была беременной… около трех месяцев.
Валентин перевел взгляд на командующего округом.
— А к чему вы мне все это рассказываете? Я не имею никакого отношения к миссис Вест.
Бриггс пристально посмотрел на него, затем отвел взгляд в сторону. Взяв шляпу и трость, офицер встал, что-то пробурчал и поспешил прочь.
Дожди шли всего неделю, однако каштаны уже вовсю цвели буйным розовым цветом, а алоэ пестрели среди скал яркими красными пятнами. Куропатки выводили музыкальные гаммы, а певчие птички отвечали им своими трелями.
Роуз пела вместе с природой. Она сидела в своей любимой беседке и вышивала пейзаж. В бледно-розовом кардигане, светло-коричневой шерстяной юбке и зеленом шарфе, она, казалось, сама была творением дождя. В беседке она находилась не одна. Миссис Пемброук и Мона расположились рядом и рассматривали книжку с картинками; девочка-африканка сидела на корточках возле корзины с провизией, готовая в любую минуту накормить горячими пирожками и шоколадом; трое мужчин кикую стояли на страже среди эвкалиптовых деревьев. Домашние питомцы Роуз также были рядом со своей хозяйкой. Черномордая зеленая мартышка лежала, свернувшись калачиком, у нее на коленях, а рядом, привязанная к столбу, лежала Дафна, маленькая антилопа, которую Роуз спасла, когда та была не больше кошки.
На толстой раме была растянута белая канва, которая стала для Роуз смыслом ее жизни. Она вышила на ней контуры будущего рисунка, сделала своего рода вышивку-эскиз. На одной стороне начинала материализовываться гора Кения со скалистой вершиной и нависшим над ней облаком, вышитым жемчужно-белой ниткой; холмы, которые будут вышиты флорентийским стилем персидскими нитками; джунгли с их веревками-лианами и зарослями кустарников начинали медленно оживать с помощью вышивального шелка и французских узелков. В мыслях Роуз видела свою картину — готовую, дышащую, живую. На ней оставалось только одно незанятое место: немного в стороне, между двух искривленных деревьев. Остальная часть пейзажа была завершенной: каждое место имело свой предмет, и каждый предмет имел свое место.
За исключением этого загадочного пространства. И как бы она ни изучала его и ни старалась чем-нибудь заполнить, ничего не выходило. Оно было единственным пустым местом в вышивке Роуз, которое невозможно было чем-либо заполнить.
Миссис Пемброук выразительно прочистила горло. Роуз подняла голову и, к своему огромному удивлению, увидела идущего между деревьев Валентина.
Он поднялся по ступеням беседки, стряхнул с себя дождевые капельки и сказал:
— Я бы хотел остаться с женой наедине, если вы не возражаете.
Никто не двинулся с места. Удивленная Роуз внимательно посмотрела на мужа, пытаясь угадать его настроение. Затем кивнула няне, и та вышла, прихватив с собой Мону и девочку-африканку.
Оставшись с женой наедине, Валентин опустился рядом с ней на одно колено.
— Я тебе помешал? — тихо спросил он.
— Ты никогда раньше не приходил сюда, Валентин.
Он взглянул на вышивку. Пунктирные контуры, сделанные разноцветными нитками, казались ему полной бессмыслицей, тем не менее он похвалил жену. Затем спросил:
