— И вот тогда… тогда он сказал, что не понимает меня. И что давно увидел, что у нас ничего не получится.
На последнем слове Наташа все-таки сорвалась на плач. Я растеряно оглянулась в поисках салфеток: в сумке осталось всего пару штук, похоже, моего запаса точно не хватит…
— Вот как… так?!
Я покачала головой, не в состоянии придумать подходящее слово, а затем вздохнула и положила руку ей на плечо:
— Я не знаю. Правда. Но, похоже, в этом никто не виноват. Он ведь боролся с тобой вместе до победы. Просто мы иногда осознаем, что карабкались не на ту вершину, только когда водрузили на ней свой флаг.
— Да… но мне… не легче… — Наташа вытерла глаза, порывисто всхлипывая. — Это такой хэппи энд… как если бы принц взял и умер прямо на свадьбе с Золушкой…
Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться, и распахнула окно, чтобы в нашу темную маленькую комнатушку заполз влажный холодный воздух. Мы молчали какое-то время, а потом, вздохнув, она прошептала:
— Почему мне кажется, что ты пережила то же самое?
— Потому что это так, — упавшим голосом ответила я.
Наташа уставилась в окно.
— Мне говорили, что со временем становится легче. Правда?
— Я не буду врать: нет. Просто информация обесценивается. Ты думаешь об этом реже и реже, все как будто заволакивает туман, — я выровняла кипу книг на столе. — Знаешь, вот сколько живу, слышала много мудрых советов. И только один — гениальный.
Наташа вдруг подняла свое раскрасневшееся лицо и заинтересованно замерла, ожидая продолжения.
— Если что-то из прошлого не дает тебе покоя, убеди себя, что тебе это просто приснилось. Это так просто! Любая мысль, воспоминание, люди, события, слова — этого не было на самом деле. И чем дальше по времени событие, тем естественней выходит. Какой бы ужасный сон тебе не приснился, ты не будешь слишком долго переживать его, ведь так?
Мы долго и пристально рассматривали друг на друга, потом девушка выпрямила спину и расправила плечи.
— Не думала… — удивленно выдохнула она. — Не думала, что так бывает… Это похоже на укол обезболивающего. Твои слова. Спасибо.
Я беззаботно улыбнулась.
— Заходи еще, я тут постоянно торчу.
Она ушла через пару минут, оставив меня в полумраке, пахнущем нашатырем. Советы давать так просто. Но если Кирилл когда-то и приснился мне, то это был лучший сон в моей жизни.
… - Вика, вы меня слышите?
Я вздрогнула, вскинув беспокойный взгляд на психотерапевта.
— Я… ну…
— Если вы не настроены…
— Нет-нет, — шмыгнула носом. — Просто думаю об одном человеке. Наверное, ей сейчас еще хуже, чем мне. По крайней мере, так кажется.
Валентин Константинович сдержанно кашлянул.
— Расскажите мне, если хотите.
Я покачала головой.
— Нет, все в порядке. Мы говорили об Алисе. И о ее красоте, — я невольно внутренне сжалась, будто пытаясь казаться меньше.
— Да, вы признались, что хотели быть на нее похожей. Исходя из ваших слов, больше всего вас привлекала именно ее внешность.
Смерив его снисходительным взглядом, я молча полезла в сумку. С тех пор, как Даша, пылая энтузиазмом, раздала нам фотографии группы «на долгую, долгую память», я не выкладывала ее из внутреннего карманчика. Изрядно помятая, фотка все еще хранила милые образы прошлого — бодрого и невредимого Стаса в огромных очках, сияющую дьявольски обольстительной улыбкой Алису, нервного Сашу с круглыми от волнения глазами… Я протянула фотку терапевту, указав пальцем на бывшую подругу.
— Теперь скажите мне, как ее внешность может не привлекать.
Похоже, изображение его интересовало мало, но из уважения к своему вспыльчивому пациенту Валентин Константинович все же решил рассмотреть фотографию. Он поправил очки и погрузился в изучение незнакомых лиц. А спустя несколько секунд ярко-серые глаза моего «мозгоправа» округлились, и он, озадаченно почесав затылок, покачал головой сам себе.
— Что случилось? — я удивленно приподняла брови, наблюдая за реакцией доктора.
— Не думал, что она будет на этой фотографии.
— Кто, Алиса?
— Да нет. Удивительно… Впрочем… мы опять отвлеклись, — доктор, как мне показалось, даже слегка вспотел. — Да, ваша подруга действительно очень красивая девушка…
— Кого вы там увидели, Валентин Константинович? — не унималась я. — Что такое?
— А… — он вытащил синий платок и судорожно провел по лбу. — Это не важно. Просто одна знакомая. Когда-то работал с ней. Продолжим.
Да уж, точно не скажет напрямую! Я подумала, что фраза «когда-то работал с ней» в устах психотерапевта звучит более чем двояко. «Вместе с ней» или «над ее проблемами»?..
Тем временем психотерапевт ловко увел внимание от этого странного эпизода и мы снова почти полчаса обсуждали мои чувства и ощущения к другим женщинам. Лишь покинув кабинет, я развернула фотку и внимательно пробежала взглядом по лицам своих одногруппников. О ком он говорил? Что его так удивило, даже поразило? Что странного в том, что эта девушка, кем бы она ни была, оказалась здесь, на моей фотографии, в моем универе, рядом со мной? Я озадаченно поджала губы и заторопилась в школу — сегодня был понедельник, а значит у моей «химички» нет уроков, и почетная миссия следить за кабинетом химии и лаборантской выпадает именно мне.
Я на автомате елозила тряпкой по пыльным колбам с верхней полки, так крепко задумавшись над странным поведением терапевта, что забыла обо всем на свете — в том числе, и о том, о чем забывать не следует.
Дверь после короткого стука распахнулась, и от неожиданности я чуть не выронила стеклянный стаканчик для опытов. Кирилл, будто отказываясь сознавать, кого видит перед собой, пару секунд то жмурился, то поднимал брови, и наконец смог выдавить:
— Ты что здесь делаешь?
У меня была тысяча сценариев, как встретить его, тысяча красивых и гордых объяснений, но все они улетучились буквально за мгновение. Я молча рассматривала его немного похудевшее лицо с заострившимися чертами и чуть заметной щетиной, и с ужасом осознавала, что наделала. Он устал от меня. Он не хочет меня знать, видеть, обонять и вообще думать, что я существую на этой земле. Возможно, он даже ненавидит меня за ту боль, которую я ему причиняла эти долгие месяцы. Так какого же рожна я сюда приперлась?! В моей памяти до этого момента хранились лишь полустертые отпечатки его образа, скорее всего, с ним было то же самое, и вот теперь эти глаза, эти пронзительно-зеленые глаза вновь запечатлелись в моей голове!
— Я работаю… тут…
— Уф-ф-ф, — Кирилл закатил глаза. — Не думал, что у тебя хватит ума такое учудить.
