– Не сказала, – жестко посмотрел на него Луганцев. – И хватить разводить базар. Пошли ко мне в кабинет! Расскажешь, что удалось узнать.
Он поднялся из-за стола, а Илья, прихватив блюдо с оставшимися пирожками и чайник, направился следом.
Маятник на ходиках слабо колыхнулся и остановился. Алина впервые забыла подтянуть на ночь гирьку.
Проснулась Алина от легкого звяканья посуды на кухне. Она посмотрела на будильник. Половина седьмого! Проспала! Она быстро оделась, торопливо нанесла грим на лицо, нацепила очки и вышла на кухню. Хмурый Илья стоял возле плиты. В одной руке он держал чашку с кофе, во второй – бутерброд с колбасой.
– Доброе утро, – поздоровалась Алина. – Простите, но я сегодня не услышала звонок будильника.
– Немудрено, – сухо ответил Илья. – Ночные бдения до добра не доводят. Но мы тут обошлись бутербродами…
– Игорь Леонидович тоже позавтракал? – спросила она, хотя кого другого мог иметь в виду Илья, говоря «мы»?
– Позавтракал, – бросил Илья, одним глотком допивая кофе, – в кабинете. Мы тоже едва не проспали. Так что не задавайте лишних вопросов, все равно не отвечу. К тому же я встал сегодня с левой ноги.
– Больно надо задавать вам вопросы, – фыркнула Алина. И только сказав это, поняла, как нелепо, по-девчоночьи обиженно это прозвучало. И сменила тон на строгий: – Я рада, что вы позавтракали. Смотрю, даже кофе сварили? – Она кивнула на турку в ржавых подтеках сбежавшего кофе.
– Как сумели, – не очень любезно ответил Илья. Он достал из нагрудного кармана записную книжку, что-то быстро написал на листке и, вырвав его, подал Алине.
– Возьмите на всякий случай. Это номера моих телефонов: мобильного, служебного и добавочный – дежурного охранника. Эти номера есть у охраны дома, но вдруг опять случится нечто чрезвычайное и вы не успеете до них добраться. Запомните их, как «Отче наш».
– Вы думаете, мне позволят позвонить прежде, чем прикуют к плите или к батарее? – усмехнулась Алина.
– Не ехидничайте, – строго сказал Илья. – Охране приказано без моего или Луганцева личного разрешения не пропускать в дом даже сантехника. До поры до времени вам запрещается выезжать в город без сопровождения. И еще одно условие. Если вы общаетесь со своими близкими – ни слова им о том, что с вами случилось. И вообще не болтайте о побеге Маргариты. И, главное, забудьте ваш вчерашний разговор с Игорем Леонидовичем. Он был немного не в себе и позволил лишнее.
– Позволил себе побыть нормальным человеком? – тихо спросила Алина. – Вы это хотели сказать?
Илья смерил ее взглядом.
– Не надо меня подкалывать. Я хотел сказать, что та информация, которой он с вами поделился, отнюдь не предмет обсуждения с подружками.
– Могли бы и не предупреждать, – рассердилась Алина. – Я не так дурно воспитана, чтобы сплетничать о человеке, который попал в беду. Вы плохо обо мне думаете, Илья Сергеевич!
– У меня служба такая, дорогая Елена Владимировна! Если всегда думать о людях хорошо, непременно самому станет плохо!
– А вы не пробовали иногда изменить свое мнение о людях? Может, не все они так плохи, как вам кажется? – не отступала Алина.
– Пробовал, – подчеркнуто огорченно вздохнул Илья и развел руками: – Есть откровенные негодяи и мерзавцы, а есть те, кто прикидываются порядочными людьми. До поры до времени, естественно.
– Ну, вы прямо мизантроп какой-то, – Алина недоверчиво посмотрела на него. – Или вы все-таки шутите?
– Шучу, конечно, шучу, – Илья улыбнулся и вдруг, взяв ее за руку, поднес к своим губам. – Спасибо за пирожки. И мне, и Игорю они очень подняли настроение.
– Это виски подняло вам настроение, – Алина отняла руку, – а пирожки всего лишь ослабили похмельный синдром.
– Елена Владимировна, кажется, сегодня вы тоже не выспались? – засмеялся Илья. – И я попался вам под горячую руку?
– Естественно, не выспалась, – проворчала Алина, – ночные бдения уже не для моего возраста.
– Не для вашего возраста? – произнес Илья достаточно язвительно. – А по мне так вы с большим удовольствием провели время в компании Игоря Леонидовича. Да и он, надо сказать, очень доволен общением с вами. К чему бы это?
Алина в раздражении, наверно, чуть сильнее, чем положено, захлопнула дверцу холодильника, из которого достала брикет масла.
– Забавляетесь, Илья Сергеевич? – сказала она сердито. – Действительно есть над чем посмеяться. Молодой мужчина провел вечер в разговорах со старой домработницей. Это ведь ужасно в вашем понимании? Но я рада, что сумела поднять вам настроение. Вот вы уже и смеетесь, а встретили меня недовольным брюзжанием. Но Игорь Леонидович – взрослый человек, а вы – не дуэнья, чтобы ограждать его от нежелательных контактов.
– Даже так? – Илья сделал большие глаза. – Кем только меня не называли, а вот дуэньей – первый раз. Но мне это нравится. В вашей подаче, конечно. Приятно видеть, что домработница у Игоря – очень образованный человек. Согласитесь, сейчас мало кто знает, что это за птица такая – дуэнья.
– Меня это не волнует. Кто-то, возможно, не знает слова «дуэнья», но разбирается в квантовой физике, а для меня это темный лес. Или ваши комбайны… Я абсолютно ничего не понимаю в их производстве. Не нужно путать божий дар с яичницей.
– Да-а! – задумчиво протянул Илья. – В этой дуэли я проиграл. За словом в карман вы не полезете. Мизантропом вон обозвали, дуэньей. И что же, вы так сильно любите людей? Неужели никто не делал вам гадостей, не обижал?
– Всякое бывало, и даже в избытке. По молодости я специально пыталась вызвать у себя ненависть или злость к тем, кто меня обидел или оскорбил, но не получалось. Я прекрасно понимаю, что зачастую человек в этом невиновен. Причина или в зависти, или в боязни, или в каких-то других комплексах, с которыми человек не сумел справиться. Значит, он слабый, жалкий. Ему помочь надо, а не отталкивать. А помочь всем тоже невозможно. Поэтому я просто забываю, что этот негодяй существует, и перестаю с ним общаться.
– Интересно вы рассуждаете, – удивленно протянул Илья. – Вы и Маргариту забудете?
– А зачем мне ее вспоминать? – улыбнулась Алина. – Теперь это ваша забота не забывать о ней, пока она не найдется.
– Браво! – Илья несколько раз хлопнул в ладоши. – Выкрутились. И очень изящно, Елена Владимировна. Я преклоняюсь перед вашей логикой и энергией. Представляю, какой вы были лет этак в тридцать! Проходу не было от мужиков?
– Я уже не помню, – сухо ответила она.
Разговор принимал почти фривольный оттенок, причем у Ильи в голосе звучали снисходительные нотки, так разговаривают или с детьми, или с впадающими в маразм стариками.
