— Ты в порядке?
— Не бери в голову. Это дамские штучки.
— Поверю тебе на слово.
Капельдинер проводил их на места в двенадцатом ряду партера у прохода. Лютеру места понравились.
— Достаточно близко, чтобы хорошо рассмотреть ее, — сказал он.
Неожиданно желудок Грейс скрутил короткий спазм. Все ее чувства пронзила тревога. С того момента, как Фэллон Джонс санкционировал их поездку в Акация-Бей, они с Лютером были заняты сборами, потом долго летели до Лос-Анджелеса, потом ехали на машине до побережья. И только сейчас она в полной мере осознала, что именно ей предстоит сделать, и от этого почувствовала себя так, будто ее окатили ледяной водой. А что, если она ошибается? А что, если она права?
— Не переживай, — сказал Лютер. — Если она не наша дива-убийца, все останутся при своих. Мы просто проведем приятный вечер в опере.
— А если она та, кого я видела на Мауи?
— Тогда мы свяжемся с Фэллоном. Он сам обо всем позаботится. А мы с тобой завтра же вернемся в Гонолулу и поужинаем вместе с Петрой и Уэйном.
А что потом, спросила себя Грейс. Она же живет не в Вайкики. Она живет в Эклипс-Бей, в штате Орегон. «Не думай об этом». Живи моментом.
— В этом нет никакого смысла, — сказал Лютер.
Грейс изумленно повернулась к нему.
— Что? Мне казалось, мы только что договорились… — Она замолчала, сообразив, что он читает либретто, напечатанное в программке. — А, содержание оперы. Никто никогда не утверждал, что в «Волшебной флейте» есть смысл. Но это Моцарт, поэтому любители оперы не придираются к таким мелочам, как логика в либретто.
— Буду иметь это в виду.
— Между прочим, эксперты Общества уверены, что Моцарт был экстрасенсом.
— Да?
— А как еще можно объяснить его исключительный музыкальный талант?
— Он вступал в Общество?
Грейс улыбнулась:
— Думаю, он предпочел масонов.
— В общем, хорошая новость в том, что Сирена появляется в первом действии. — Лютер закрыл программку. — Уже скоро мы получим ответ.
Свет погас, и публика затихла. Заиграли увертюру, музыка тут же наполнила зрителей радостной, сияющей энергией. Музыка действительно всемогуща. Как причудливая комбинация холодильника и микроволновки, она способна захватывать и сохранять яркую энергию давно умершего композитора, согревать ее и подавать снова и снова для последующих поколений.
Занавес поднялся и открыл декорации Древнего Египта. Актеры играли на сцене, которая была оснащена самыми последними и самыми выдающимися достижениями техники. Грейс знала, что оперная публика любит роскошь, причем касается это не только голосов, но и костюмов и декораций. Компания, управлявшая оперным театром в Акация-Бей, расщедрилась и предоставила все это в полной мере.
Для колоратурного сопрано-убийцы обстановка была идеальной, и когда Царица ночи вышла на сцену, Грейс с трудом удержалась от желания спрятаться под кресло.
Костюм Царицы представлял собой сложное сочетание шелков и бархатов всевозможных оттенков синего, расположенных ярусами. Платье было расшито золотом и сверкающими бусинами. Черный парик отражал совершенно новое понимание термина «высокая прическа». Корона была искусно вплетена в высокую башню из красиво уложенных прядей, и при взгляде на это сооружение возникала ассоциация с новогодней елкой.
Царица ночи вся сияла и сверкала, и этот блеск был зловещим, он подчинял себе аудиторию. Энергия, исходившая и от самой актрисы, и от ее невероятного голоса, горела таким же угрожающим огнем, как и ее внушающая ужас аура.
Зрители замерли в оцепенении, когда напыщенные ноты «В страданиях дни мои проходят» наполнили весь зал, вплоть до последних рядов балкона. Сирена не просто взяла до невозможного высокую фа, она спела ее в полный голос.
Грейс сидела не шевелясь. Она затаила дыхание, ожидая услышать звон разбивающегося стекла. Этот музыкальный фейерверк был наполнен парапсихической силой, слабой, чтобы убить, но достаточно мощной, чтобы овладеть аудиторией. Она ощутила, что кожа горит, по телу бежали мурашки. Все чувства предупреждали ее о том, что здесь находится хищник, безумный хищник.
Она знала, что их с Лютером скрывает полумрак, что им ничего не грозит. Актеры, стоящие на ярко освещенной сцене, не видят их. Знала она, что у Сирены нет поводов подозревать, что сегодня за ней следят. Однако логика не могла пересилить инстинкт самосохранения и заставить забыть о том, что по сцене ходят смерть и безумие.
Грейс не стала ничего говорить Лютеру, даже шепотом. И в первую очередь потому, что любой звук вызвал бы раздражение у сидевших рядом зрителей.
Лютер правой рукой накрыл ее левую руку. И только тогда она поняла, что вся дрожит. Он сжал ее пальцы, давая понять, что ситуация ему ясна. Он наверняка тоже почувствовал силу ауры Царицы, а может, даже разглядел в ней все светлые и темные зоны. И вероятно, тоже увидел безумие.
Он слегка потянул Грейс за руку, как бы говоря этим жестом, что нужно уходить. Грейс потянула руку в противоположную сторону, отвечая, что нельзя уходить, пока Царица исполняет арию. Был риск, что слишком многие обратят на них внимание.
Во время смены декораций перед следующей сценой они быстро встали со своих мест и поспешили по проходу. Грейс старалась не замечать бросаемые на них неодобрительные взгляды. Только в фойе она облегченно вздохнула.
— Уж больно строгая толпа, — усмехнулся Лютер.
— В опере для зрителей существует целый протокол. Уход во время действия воспринимается с величайшим осуждением.
— Если бы эти люди знали, что может делать своим голосом Царица ночи, они бы гурьбой повалили к выходу.
— Не уверена, — покачала головой Грейс, стараясь восстановить дыхание. — Это опера. Люди ожидают от актеров невероятных качеств. Так, что теперь?
— А теперь, как всегда, мы звоним Фэллону.
Они вышли из театра и направились к скверу на противоположной стороне улицы, который скрывал парковку. Хотя Грейс знала, что Царица сейчас на сцене и еще не скоро покинет театр, она машинально прощупывала восприятием все тенистые уголки. Когда они дошли до взятой напрокат машины, Лютер сел за руль и достал телефон.
Фэллон ответил после первого гудка.
— Ну? — спросил он.
— Грейс говорит, что это она, — ответил Лютер. — Точно.
— Проклятие! — Голос Фэллона выдавал шок. — Она уверена?
— Я знаю, как тебе трудно, когда дела идут не так, как ты ожидал, — сказал Лютер. — Не переживай. Ведь это мы, а не ты, сидим в полуквартале от женщины, которая может убить нас колыбельной. Что дальше?
— Гарри Суитуотер говорит, что в своей сфере он так и не нашел никого, кто подходил бы под описание Сирены.
