Обеденный зал утонул в гуле голосов, все наперебой принялись говорить, каждое новое замечание пробуждало новый поток воспоминаний. Разговор стал таким громким, а смех – несдержанным, что никто и не заметил, как какая-то служанка вышла на середину зала. Сделав реверанс, она прошептала мне на ухо:
– Ваша матушка проснулась.
И я сразу ощутила целую гамму эмоций, среди которых явно преобладала безумная радость.
– Спасибо! – не дожидаясь Кейдена и Остена, я как ошпаренная выскочила из комнаты.
Я бежала по коридору, не чуя под собой ног, но, влетев в больничное крыло, на секунду остановилась перед маминой палатой, чтобы взять себя в руки. Осторожно открыв дверь, я сразу услышала пиканье кардиомонитора, который на мгновение замер, когда я поймала мамин взгляд.
– Мама, – пролепетала я.
Стоявший рядом с ее постелью отец посмотрел на меня через плечо. Его глаза, с черными полукружиями внизу, были полны слез.
– Идлин, – прошептала мама, протянув мне руку.
Я медленно подошла к кровати, на секунду ослепнув из-за туманивших взор слез.
– Привет, мама. Как самочувствие? – Я осторожно взяла маму за руку, стараясь не слишком сильно сжимать ее пальцы.
– Чуть-чуть побаливает. – Значит, болело очень сильно.
– Только, ради бога, не гони лошадей. Тебе нужно время, чтобы поправиться.
– А сама-то ты как?
Я выпрямилась, чтобы выглядеть убедительно:
– У меня все под контролем. Кейден и Остен – просто молодцы. Уверена, они с минуты на минуту будут здесь. И сегодня вечером у меня свидание.
– Хорошая работа, Иди. – Отец ухмыльнулся и снова повернулся к маме: – Вот видишь, дорогая? Я там особо и не нужен. И спокойно могу остаться с тобой.
– Арен? – спросила мама, сделав паузу, чтобы отдышаться.
Я мгновенно сникла. Но не успела я открыть рот, чтобы сказать ей, что он так и не объявился, за меня ответил папа:
– Он звонил утром.
– Ой! – Я оцепенела от удивления.
– Он надеется скоро вернуться домой, но тут, по его словам, возникли некоторые затруднения. К сожалению, ему некогда было все объяснять. Он просил меня передать, что любит тебя.
Я надеялась, что эти слова относятся и ко мне тоже, но папа смотрел лишь на маму.
– Я хочу своего сына, – дрогнувшим голосом сказала мама.
– Знаю, дорогая. Потерпи. Он скоро будет здесь. – Папа сжал мамину руку.
– Мама?
В комнату вошел Остен. Судя по его лицу, он едва сдерживал волнение. Кейден откровенно хлюпал носом, стараясь не разрыдаться.
– Привет всем. – Мама умудрилась изобразить широкую улыбку, а когда Остен наклонился и крепко обнял ее, сморщилась от боли, но не проронила ни звука.
– Мы очень хорошо себя вели, – сообщил он.
– Расскажи кому-нибудь другому, – улыбнулась мама, и мы засмеялись.
– Привет, мам. – Кейден поцеловал маму в щеку, явно опасаясь дотронуться до нее.
Она провела рукой по его лицу. Похоже, наше присутствие с каждой минутой придавало ей новые силы. Интересно, а что было бы, если бы тут появился Арен? Может, тогда мама сразу вскочила бы с кровати?
– Я хочу, чтобы вы знали. Со мной все в порядке. – Ее грудь тяжело вздымалась, но на губах по-прежнему играла улыбка. – Полагаю, завтра я уже смогу подняться к себе наверх.
Папа поспешно кивнул:
– Да, если сегодняшний день пройдет без особых происшествий, ваша мама сможет вернуться в свою комнату.
– Вот здорово! – шумно обрадовался Кейден. – Значит, ты уже на полпути к выздоровлению.
Мне не хотелось его разочаровывать, впрочем, и Остена тоже. Кейден, от природы сообразительный, обычно сходу умел различать притворство, но сейчас явно выдавал желаемое за действительное.
– Конечно, – отозвалась мама.
– Хорошего понемножку, друзья, – подал голос папа. – С мамой вы уже повидались, ну а теперь живо к себе. Ведь нам надо управлять страной!
– Идлин дала нам выходной, – запротестовал Остен.
Я виновато улыбнулась. Когда мы сегодня проснулись, это действительно был мой единственный приказ. Я хотела, чтобы они просто поиграли и немного развеялись.
Мама рассмеялась. Тихий, но чудесный звук.
– Надо же, какая у нас великодушная королева!
– Я еще не королева, – запротестовала я, тихо радуясь, что настоящая королева жива и даже улыбается.
– Однако, – перебил меня папа, – твоя мама нуждается в отдыхе. Я обязательно позову вас всех вечером, перед тем как она ляжет спать.
Мальчики сразу успокоились и направились к выходу, на прощание помахав маме рукой.
Я поцеловала маму в лоб:
– Мама, я люблю тебя.
– Ты моя девочка. – Она погладила меня по голове дрожащими пальцами. – Я тоже тебя люблю.
Ее слова стали для меня утешением в свете предстоящего нелегкого дня, а кроме того, я надеялась получить моральную поддержку от Кайла Вудворка, причем уже этим вечером.
Выходя из больничного крыла, я столкнулась с еще одним представителем семейства Вудворк.
– Мисс Марли?! – удивленно воскликнула я. Она сидела на скамье и нервно мяла в руках носовой платок, глаза у нее опухли от слез. – Вы в порядке?
Она улыбнулась:
– Более чем. Я так боялась, что мы ее потеряем… и, положа руку на сердце, даже страшно представить, что бы я без нее делала. Ведь практически всю свою жизнь я провела рядом с твоей мамой.
Опустившись на скамью, я обняла мамину ближайшую подругу, и она прижала меня к себе, словно родную дочь. На душе у меня было тоскливо, я понимала: мисс Марли говорит от чистого сердца, не разыгрывая мелодрам. Ее покрытые шрамами ладони были свидетельством трагической истории этой женщины, начинавшей как честолюбивая конкурсантка, неумышленно ставшей презренной предательницей, а сразу после этого – любимой королевской фрейлиной. Мама с мисс Марли в своих воспоминаниях несколько лакировали прошлое, но я никогда не пыталась докопаться до правды, потому что боялась ступить на зыбкую почву. И сейчас у меня невольно возник вопрос. А что, если мисс Марли иногда все же казалось, будто их с мужем многолетняя преданность слишком высокая цена за полученное от моих родителей прощение?
– Я узнала, что тебе с братьями разрешили навестить маму, и тоже решила ее проведать, но не хотела вам мешать.
– А разве вы не видели, как уходили мальчики? Наш визит уже закончился. Советую вам поторопиться, а не то она снова уснет. Мама наверняка будет счастлива вас видеть.
Мисс Марли вытерла мокрые щеки:
– А как я выгляжу?
– Очень несчастной, – рассмеялась я. – Поторопитесь. Кстати, не могли бы вы сделать мне одолжение? Время от времени проверять, как там мои родители? Потому что мне вряд ли удастся заходить туда так часто, как хотелось бы.
– Не переживай. Буду постоянно держать тебя в курсе.
– Мисс Марли, я ваша должница.
Обняв меня на прощание, она направилась в больничное крыло. Я тихонько вздохнула, пытаясь получить удовольствие от коротких минут покоя. Хотя что уж там душой кривить? На данный момент все складывалось наилучшим образом.
Кайл, положив мне руку на талию, вел меня вглубь сада. Полная луна висела так низко, что, несмотря на позднее время, на тропинку ложились длинные тени.
– Ты этим утром была очень убедительна, – покачал головой Кайл. – Мы все ужасно волновались за твою маму, да и без Арена как-то непривычно. А Кейден? Я еще никогда не видел его таким… потерянным.
– Просто ужасно. Ведь у него в принципе очень устойчивая психика.
– Не переживай. Он сейчас выбит из колеи, что вполне понятно.
Я прильнула к Кайлу:
– Знаю. Просто мне тяжело видеть, что даже такой невозмутимый мальчик, как он, может потерять самообладание.
– Вот потому-то завтрак так великолепно и прошел. Я боялся, что мы будем сидеть, словно воды в рот набрали. Но ты сумела развязать нам всем языки, и это замечательно. Похоже, у тебя открылся новый талант. Только не вздумай о нем забывать. – Кайл погрозил мне пальцем.
– Какой талант? Отвлекать внимание?
– Нет. – Кайл пытался найти подходящее слово. – Я бы сказал, умение снимать напряженность. Я имею в виду, что ты и раньше это умела. Во время праздников и выпусков «Вестей». Ты давала определенный толчок. Чего никому другому не удавалось.
Мы подошли к границе сада. Дальше уже начиналась открытая местность, за которой виднелся лес.
– Спасибо. Твои слова очень много значат для меня. А то я переживала.
– Ну это как раз совершенно нормально.
– Хотя тут дело не только в маме. – Я остановилась, понимая, как много мне надо ему сказать. – Арен оставил мне письмо. А ты знал, что люди недовольны монархией? Мной, в частности. И теперь, когда мне пришлось стать регентшей, я, честно говоря, боюсь, что народу это не понравится. В меня уже швырялись едой. И я прочла о себе целую кучу жутких статей… А что, если они придут по мою душу?
– Ну и что с того? – пошутил Кайл. – Не похоже, чтобы у нас было много вариантов. Наша страна могла стать диктатурой, и люди ходили бы по струнке. Ну, может, федеративной республикой, конституционной монархией… Ох, возможно, теократией! Можно передать всю власть Церкви.
