догадках я считала маму жертвой обстоятельств, верила, что как только мама сможет, она сразу мне позвонит.
И вот сейчас, чтобы остаться в родном доме, я должна отказаться от нее. Разве я смогу? Одно дело отказаться от Соболева – это ерунда! Его имя, деньги, положение в обществе мне не нужны. Он так и не стал мне отцом. Переживу. Я была бы даже рада никогда не видеть и не слышать его. До последнего была уверена, что все мои беды исключительно из-за него. Вот только, как оказалось, мешала я не ему. От меня окончательно решила отказаться мама.
Как это может укладываться в голове?! Как такое вообще можно принять?! Что во мне не так? Что с ней не так?
А может, плюнуть на все и действительно уехать? Продать эту квартиру и перебраться в другой город. Да хоть в тот же Питер. А что? Всегда мечтала там побывать! Зато останусь собой! Зачем мне вся эта ложь и грязь? Что меня здесь держит?
Голова стала похожа на чугунный котелок, тяжелая и пустая. Мне бы только раз поговорить с мамой, увидеть ее, и тогда решение пришло бы само собой! И уехала бы я со спокойной душой, начала бы все с чистого листа. А так… Так, куда бы я ни сбежала, я не успокоюсь. Эти дурацкие мысли и догадки рано или поздно сотрут меня в порошок.
– Ксюша, привет! Как настроение? Надеюсь, боевое? За ночь планы не изменились? – Задорный голос Егора в телефоне отвлек меня от печальных мыслей.
Знал бы он, что всего несколько минут назад у меня перевернулась вся жизнь! Что уж там говорить о работе! В эту минуту мне больше всего хотелось свернуться клубочком и отгородиться от всего мира, но только это не выход. Надо взять себя в руки. И начну, пожалуй, с малого!
– Егор, рада слышать! Конечно, все в силе! – Как хорошо, что он меня не видит! Заплаканные глаза никак не сочетаются с бодрым и радостным голосом, но я старалась не выдать себя. С детства не любила показывать окружающим свою слабость и боль. А еще, помню, бабушка всегда учила, когда грустно, верить только в лучшее. Только это помогает не увязнуть в своих проблемах, а шагать вперед. Сейчас это именно то, что мне нужно.
Егор напомнил, какие документы мне с собой принести, во сколько подойти, и, поболтав еще немного, мы попрощались. Еще вчера договорились, что первые несколько дней я буду просто наблюдать за Егором, учиться делать самые простые и популярные напитки. За это время я смогу понять, хочу ли там работать, а он – подхожу ли я ему.
Первый день на новом месте просто обязан пройти на позитивной волне! Раскисать нельзя! Неприятностей в моей жизни хватает, но, как говорится, «Не буду думать об этом сегодня. Подумаю об этом завтра». Чем я хуже Скарлет? Правильно: абсолютно ничем! С боевым настроем вбежала в ванную и… поняла, что из зеркала на меня смотрит какое-то замученное создание: лохматое, с красными, опухшими от слез глазами. С этим надо срочно что-то делать. Бодрящий душ, патчи, немного косметики, и, вроде вполне ничего, я бы даже сказала, совсем не плохо!
Впервые я задумалась о своей внешности накануне своего четырнадцатого дня рождения, когда рассматривала приехавшую в гости девушку Леши. Именно тогда в мою душу закрался червячок сомнения, что я когда-нибудь смогу быть привлекательной. Мысленно я сравнивала себя с ней и проигрывала по всем фронтам: мои мышиного цвета волосы против ее золотистого блонда, обычные голубые глаза против ее огромных карих, не говоря уже о фигуре! Тогда я была очень худой и высокой – какие уж там формы, доска доской! Вот и внушила себе, что на таких, как я, такие, как Леша, внимания не обращают.
В Лондоне переживания на эту тему отошли на второй план, да и сравнивать себя с другими там было бессмысленно. Почти все время мы были в школьной форме: отдельная для учебы, отдельная для спорта, отдельная для праздничных мероприятий. Строгая одежда, аккуратно забранные волосы, никакой косметики – все мы были одинаково красивые «мышки». Да и учились в нашем корпусе только девочки, мальчишки учились отдельно. Хотя на праздниках мы иногда пересекались.
В выпускном классе раз в неделю у нас была практика. Каждый выбирал свое направление: кто-то проводил этот день в офисах торговых или юридических компаний, кто-то в младших классах, кто-то помогал в хосписах и больницах. Я же выбрала работу в музее. Для немецких, итальянских и русскоязычных групп туристов я проводила небольшие экскурсии, тем самым оттачивая знания языков. И именно в эти дни я стала отчетливо замечать заинтересованные взгляды мужчин, обращённые на меня. Несколько раз знаки внимания уходили чуть дальше взглядов, что казалось мне странным – во мне же ничего особенного, но все же это было приятно. Однажды, разговорившись с моей одноклассницей Мари, я в шутку сказала, что, мол, туристы совсем изголодались, раз меня на свидания зовут. Мари шутку не оценила, но вполне серьезно ответила: «Мне бы твои ноги от ушей и голливудскую улыбку».
Конечно, от ее слов я не стала более уверенной в себе, но все же решила присмотреться к своей внешности. Может, и не все так плохо?
Вот и сейчас я пристально присматривалась к своему отражению. Мне почему-то захотелось понравиться Егору. Хотелось, чтобы он заметил и голливудскую улыбку, и ноги от ушей, и то, что волосы у меня никакие не мышиные, а красивые, длинные, светло-русые. И даже глаза уже совсем не красные, как у кролика, а нежного голубовато-зеленого оттенка. Да, я все еще худая… нет, я стройная! А там, где надо, еще успеет подрасти и увеличиться в размере – вся жизнь впереди!
Осталось собрать все необходимые документы, и можно бежать. Но тут я опять уперлась в стену. Кто я? Все еще Романовская или уже Миронова?
Стопка документов, оставленная утренним гостем, так и лежала на столе. Странное чувство: пока ее не трогаешь и не видишь, сохранятся ощущение, что ничего и не было.
И вот это ощущение я безжалостно разрушила, взяв документы в руки: паспорт, медицинский полис, мой аттестат – все на фамилию Мироновой. Кто она? Я ее не знаю! И, вроде, моя фотография в паспорте, все та же прописка, но это уже не я. Надо же, как быстро, оказывается, можно при
