— Ну, — напомнила я, — у тебя есть и то и другое вместе и одном наборе.
Это нас рассмешило. Я была тогда так благодарна Франсин. Я заснула с мыслью, что пока мы вместе, ничего плохого не случится.
Следующий день был полон открытий. Горячую воду нам принесла горничная. Мы обе еще спали, когда она вошла, потому что накануне говорили допоздна. И тут мы впервые увидели Дэйзи.
Она стояла между нашими кроватями и смеялась. Я удивленно села в постели. То же сделала и Франсин. Мы медленно осознавали, где мы, и поразились тому, что рядом с нами находится кто-то, кто смеется.
— Две сони, — сказала она.
— Кто вы? — спросила Франсин.
— Я — Дэйзи, — ответила она… — Младшая горничная. Меня послали отнести вам воду для умывания.
— Спасибо, — сказала Франсин, и удивленно добавила: — Тебе, похоже, очень весело.
— Да Бог с вами, мисс, нет смысла горевать… даже в этом доме, где улыбка считается ступенькой в ад.
— Дэйзи, — сказала Франсин, усаживаясь в постели и тряхнув своими светлыми кудрями, — а ты здесь давно?
— Шесть месяцев, но такое ощущение, что двадцать. Я уйду отсюда, как только мне улыбнется удача. Ба, да вы красавица.
— Спасибо, — сказала Франсин.
— Им это не понравится… в этом доме. Меня считают здесь ветреницей.
— Да? — спросила Франсин.
Дэйзи значительно подмигнула, и мы рассмеялись.
— Я вам вот что скажу, — проговорила она, — по крайней мере, здесь есть и такие, кто вам рад. Это место хоть немножко оживет. На кладбище и то веселее, чем здесь. — Она рассмеялась, как будто представила себе что-то смешное. — Точно. Там может быть очень весело… если идти туда не затем, чтобы похоронить того, кого любишь. Ну, а вообще, нужно думать о живых. Мертвые ушли, и им не стало хуже оттого, что они немного повеселились, когда были живы.
Это был очень странный разговор, и Дэйзи сама, похоже, осознала это, потому что резко прекратила его, сказав:
— Приводите себя в порядок. Хозяин не любит опозданий. А завтрак в восемь.
Она вышла, обернувшись у двери, и еще раз весело подмигнула нам.
— Мне она понравилась, — сказала Франсин. — Дэйзи! Удивительно, что в этом доме нашелся кто-то, кто нам смог понравиться.
— Это хороший знак, — заметила я. Франсин засмеялась.
— Давай одеваться. Нам скоро идти завтракать. Запомни, наш преподобный дедушка не любит ждать. И более того, он этого не выносит. Интересно, что принесет нам сегодняшний день.
— Поживем — увидим.
— Очень глубокая мысль, дорогая сестра, потому что нам просто ничего больше не остается.
Франсин опять была самой собой, и меня это успокаивало.
Завтрак был повторением предыдущей трапезы, только еда была другая. Ее было очень много, наверное, потому что, несмотря на свою святость, дедушка любил покушать. Когда мы вошли, он нам, кивнул, и за этим не последовало никаких жалоб. Наверное мы не опоздали ни на секунду. Была сказана продолжительная молитва, и затем нам было разрешено взять с буфета еду после дедушки и тети Грейс. Там был шипящий бекон, почки с пряностями и яйца, приготовленные на все вкусы. Это так отличалось от фруктов и бриошей, которые мы ели на завтрак на острове, вставая, когда нам вздумается, и завтракая тем, что было в доме, когда все вместе, когда отдельно, пока наш отец, часто работавший далеко за полночь над каким-нибудь из своих шедевров, подолгу спал по утрам.
Здесь все было по-другому. Во всем был порядок.
Расправляясь со своей едой, дедушка отдавал приказания. Тетя Грейс должна немедленно связаться с Дженни Брейкс. Ее нужно вызвать в дом, чтобы она сшила подходящую одежду его внучкам. Понятно, что на том чудном острове они ходили, Бог знает в чем, как и все островитяне. Их нельзя представить соседям, пока они не будут подобающе одеты. Я поймала взгляд Франсин и чуть не захихикала.
— Он говорил о нас, как о солдатах римского легиона, готовящихся к походу, — сказала она после.
Затем тетя Грейс должна найти подходящую гувернантку.
— Узнай у своего друга священника. — Мне показалось, что он сказал это насмешливо, а тетя Грейс слегка покраснела, что-то было скрыто в этом его замечании, и я решила потом указать на это Франсин, если она сама не заметила.
Когда дедушка позавтракал, он церемонно вытер руки о салфетку, отбросил ее в сторону и тяжело поднялся на ноги. Это было сигналом для всех нас. Никто не должен был оставаться за столом, если он решил, что завтрак окончен.
— Как королева Елизавета, — заметила Франсин.
— К счастью, он любит поесть, и дает и нам такую возможность.
— Первым делом, — объявил он, поднявшись на ноги, — их нужно представить бабушке.
Мы были ошеломлены. Мы забыли, что у нас есть бабушка. Поскольку никто не упоминал о ней, я предполагала, что она умерла.
Тетя Грейс сказала:
— Пойдемте со мной.
Мы повиновались. Когда мы выходили, мы услышали, как дедушка выговаривал дворецкому:
— Бекон сегодня был недостаточно поджаристым.
Идя за тетей Грейс, я думала, как легко потеряться в Грейстоуне. В неожиданных местах были лестницы и многочисленные длинные коридоры, от которых во все стороны отходили маленькие проходы. Тетя Грейс постучала, и нам открыла женщина в белом чепце и черном бумазейном платье.
— Миссис Уорден, я привела моих племянниц навестить бабушку.
— Да. Она их уже ждет.
Женщина взглянула на нас и кивнула. У нее было спокойное лицо. Я заметила это, потому что этого не было у других обитателей дома.
Тетя Грейс провела нас внутрь, где на стуле около кровати с пологом сидела маленькая старенькая леди в кружевном чепце и халате с потрепанными лентами. Тетя Грейс подошла к ней и поцеловала ее. Я сразу почувствовала, что в этой комнате царит иная атмосфера, отличная от той, которая преобладала во всем доме.
— Они здесь? — спросила старая леди.
— Да, мама, — ответила тетя Грейс. — Франсин — старшая. Ей шестнадцать лет, а Филиппа на пять лет моложе.
— Подведи их ко мне.
Франсин подтолкнули вперед. Бабушка подняла руки и дотронулась до лица моей сестры.
— Благословит тебя Господь, — сказала она. — Я рада, что вы приехали.
— А это Филиппа. — Меня подвели к ней, и ее пальцы мягко коснулись моего лица.
Франсин и я молчали. Значит, она слепая.
— Идите сюда, мои дорогие, — сказала она, — садитесь по обе стороны от меня. Ты им принесла стулья, Агнес?
Миссис Уорден принесла два стула, и мы сели. Бабушка провела пальцами по нашим волосам.
— Значит, вы дочки Эдварда. Расскажите мне о нем. Было так грустно, когда он нас покинул, но я его понимала. Надеюсь, он помнил об этом.
Франсин оправилась от удивления и начала рассказывать о нашем отце и о том, как счастливы мы были на острове. Я кое-что добавляла к ее рассказу. Тот час, который мы провели с бабушкой, неизмеримо отличался от всего остального, что происходило в доме.
