— Сыграем в рулетку?
— Почему бы и нет?
«В этом проклятом смокинге я, наверно, выгляжу полным идиотом». Внешне он был спокоен и любезен, даже предупредителен со Слоун, но в душе его клокотали страсти. «И кто придумал эти кретинские правила, эти формальности», — думал он, старательно вытягивая шею из жесткого воротничка.
— Давай купим жетоны.
Жетоны на десять тысяч франков были куплены и теперь кучкой лежали на столе. Пара нашла свободное место за игорным столом. Слоун поставила сразу десять тысяч на цифру «24».
— Есть шанс спустить все довольно быстро, все, вплоть до белья.
Джордан скептически отнесся к смелости Слоун.
— Я думаю, без белья ты будешь выглядеть не менее привлекательно.
Слоун тотчас вспомнила, с каким чувством смотрела на сильное, мускулистое тело Джордана, когда он играл или тренировался.
— А я готова хоть сейчас, если ты сделаешь то же самое.
— Ставки сделаны. Игра! — объявил крупье.
Слоун впилась взглядом в завертевшуюся рулетку. Шарик сначала крутился с бешеной скоростью, потом, замедляя бег, несколько раз подпрыгнул и остановился.
Слоун не могла сдержать радостного крика.
— Это вы ставили на «24», мадам?
Все головы повернулись к Слоун, крупье пододвинул к ней жетоны.
После второго выигрыша Слоун, опьяненная успехом, как во сне пошла к выходу, сопровождаемая восхищенным и удивленным Джорданом. «Может, все складывается не так уж и плохо», — подумала она.
Время от времени они выходили из казино на улицу подышать свежим воздухом. Проигрыши и выигрыши чередовались; наконец Слоун решила остановиться на итоговом выигрыше приблизительно в тридцать пять тысяч долларов.
— Хватит, чтобы съездить вместе на каникулы, отдохнуть где нибудь, — пошутил Джордан. Ему было очень хорошо с ней — побеждать, выигрывать, радоваться жизни. Шутливым предложением насчет поездки, например, на Таити, он раскрыл свои карты: Слоун его покорила. И Джордан поклялся себе, что заставит и ее полюбить себя.
Игроки начали собираться на поле к вечеру, когда солнце уже склонялось к горизонту. Джордан пришел раньше — «поработать над ударами справа». Кроме белого мячика его, казалось, ничто не интересовало. Он многократно повторял одно и то же движение, добиваясь полной автоматичности.
Довольный собой, Джордан поскакал наконец к боковой линии, где его ждала Слоун. О, сегодня она была без шляпы! Он никогда еще не видел ее без шляпы. Длинные волосы отливали бронзой в лучах заходящего солнца. «Еще бы чуть поменьше косметики, — подумал Джордан, не отрывая взгляда от Слоун. — Прелесть! Выглядит на десять лет моложе своего возраста».
Слоун на пять лет старше его? Ну и что! Джордан подозревал, что этот факт важен только для Слоун.
Джордан подъехал к ней.
— Итак, девушка, проверим, многому ли ты научилась. Какой удар я нанес? Где находимся на поле?
— Удар справа, а нанес его из офсайда.
Джордан поднял брови от удивления: смотри-ка, сообразила.
— Ты права. Пожалуй, и впрямь научу тебя играть.
— Думаешь, у меня получится?
— Это нелегко, но попробуем.
— Прямо сейчас?
Джордан спрыгнул с лошади и подвел ее к Слоун.
— Можно и сейчас… смотри: здесь вот у лошади перед, а там…
Джордан был серьезен, во всяком случае, казался таковым.
— Вообще-то лошадей, представь, я в своей жизни видела. И насчет переда и зада… можешь считать, что этот урок я усвоила.
Слоун взобралась в седло.
— Да, ты умеешь сидеть на лошади, это я вижу.
— Последний раз я каталась очень давно… А что делать теперь?
Джордан снял с себя шлем и протянул Слоун.
— Надень непременно.
— Знаешь, что самое трудное для писателя? Проникнуть в профессиональную психологию своего героя — в данном случае — мысли игрока, когда он занят своим делом на поле… Как я его почувствую, если в моем жизненном опыте ничего похожего не было?
— Это все, что тебя волнует? Ну, тогда держись!
Джордан вдруг вспрыгнул на лошадь за спину Слоун и легонько хлопнул лошадь по крупу. Ты дернулась и поскакала, все резвее и резвее.
— Джордан, подожди! Останови ее! — закричала Слоун и что было сил вцепилась в гриву. Джордан одной рукой обнял всадницу, другой стал натягивать поводья, умеряя пыл лошади.
— Джордан, что ты делаешь?! Я же не удержусь!
Джордан расхохотался.
— Я всегда знаю, дорогая, что делаю!
— Ой, мы сейчас столкнемся! — Они и в самом деле чуть не врезались в группу всадников.
Джордан переложил поводья в другую руку, на ходу выхватил у одного из игроков биту и, мгновенно сориентировавшись (кто-то из игроков бросил мяч в воздух), ударил по мячу и послал его в ворота.
— Эй, Филлипс, ты что, осваиваешь новый вид игры — вдвоем на одной лошадке?
«Со стороны мы и впрямь выглядим забавно», — подумал Джордан. А вслух сказал:
— Да нет, просто я хотел приобщить эту леди к конному поло. — И добавил, через плечо заглянув Слоун в лицо: — Ты в порядке?
Слоун дрожала.
— Наверное, я чувствую себя так, как и должна в подобной ситуации.
— Тогда прижмись ко мне, передохнем. — Джордан понял ее состояние. — А то вдруг действительно упадешь…
Слоун повиновалась. Джордану было мучительно приятно чувствовать ее так близко — ослабевшую и покорную. Он осторожно поддерживал ее за талию, пока лошадь медленно возвращалась к боковой линии.
Всадник будто невзначай коснулся нежной щеки Слоун.
…Да, он, Джордан, жаждал обладать этой женщиной, и плевать ему на все последствия, и пусть начнется все сначала!
Не хотелось заканчивать урок. Слоун коснулась рукой своей шеи и сказала:
— У меня был шарфик, должно быть, я его потеряла где-то на поле.
— Не волнуйся, найдем.
Джордан развернул лошадь.
— Вон он!
Слоун заметила яркое пятнышко на траве. Они подъехали ближе, Джордан поддел шарфик битой и подал его Слоун… А она постаралась как можно красивее обязать им свою изящную шейку.
— Благодарю. Приятно убедиться, что рыцари не перевелись.
Я думаю…
Джордан не дал ей договорить, притянул к себе и поцеловал с необыкновенной нежностью.
Слоун примчалась в «Нормандию» как на крыльях. Она дрожала, словно сильные руки Джордана и сейчас обнимали ее. То, что чувствовала Слоун, было гораздо большее, чем физическое влечение. Привыкшая к выражению чувств словом, она растерялась, не зная, как назвать то, что с ней происходит. Габи права: Слоун хочет быть с ним хоть один вечер, а потом… потом пусть все что угодно. Только один вечер, одну ночь…
