Закончим, закончим, обрадовалась Алена. Ох, какое счастье! И что Муравьев про Галину забыл – тоже счастье!
– Да, кстати… – вдруг сказал Лев Иванович, и у нее снова замерло сердце. – Кстати, насчет алиби!
Всё, кранты!
– Вы вопросик задавали, Елена Дмитриевна, кто подтвердил алиби Лешки Стахеева на момент смерти его жены, – быстро сказал Муравьев. – Так вот отвечаю: его любовница, Юлия Перова, а также ее тетушка, Людмила Мурзина. Они тогда все трое были на квартире у той, клеили ей обои.
– Как? – тихо спросила Алена.
– Что именно – как? – ехидно спросил Муравьев. – Как обои клеили? Да обыкновенно. Знаете, обои нарезаются полосами по высоте стены, если нужно, подгоняются по рисунку, потом разводится клей…
– Спасибо, Лев Иванович, теперь мне все понятно, – быстро сказала Алена и выключила телефон.
Неуместное ерничество Муравьева, которое в любое другое время взбесило бы ее, сейчас оставило равнодушной. Ну еще бы, такое услышать!
Павел и Ашот убиты. Кем? Предположительно, человеком, который спас жизнь Алене.
За что спас? Тайна сия велика есть.
Теперь такой вопрос: спасение Алены стало результатом убийства Павла и Ашота (в том смысле, что человек, который охотился за ними, решил положить на весы своей судьбы не только черный шар убийства, но и белый – нечаянного-негаданного спасения другой жизни) или наоборот – какой-то неизвестный нарочно следил за ними, потому что видел, как Алена села в машину Павла? И предполагал в этом для нее опасность, тем более увеличившуюся, что туда же вскоре прыгнул Ашот. И он ехал за «Опелем», потом, лишь только Павел и Ашот вышли из гаража, напал на них, убил, а затем с легким сердцем спас Алену. И ведь какой предусмотрительный человек! Не просто вывез ее из гаража, открыл машину настежь и дал проветриться, а завез на другой конец города, обрубив таким образом всякие концы, которые могли связать Алену с убийством двоих мерзавцев, притянуть к ней подозрения милиции.
Кто этот человек?
Ни одной мысли нет. Даже гадать не о чем – никаких данных! И при одном воспоминании о нем, при малейшей попытке разгадать загадку становится страшно… Бог ты мой, как же страшно становится Алене! Даже мысли скукоживаются, словно бы сжимаются от страха. И сразу накатывает запах бензина, доводящий до тошноты…
Нет, она не может сейчас думать об этом. Надо срочно прогнать мысли о своем жутком, кошмарном приключении, надо подумать о чем-то другом!
А кстати, есть о чем… И не кто иная, как Галина, подкинула предмет для размышлений.
Так, значит, она была права: связь Алексея с Юлей началась давно, еще при жизни Ларисы Стахеевой. Спрашивается, зачем Алексей врал Алене? Боялся, извините за выражение, оскорбить ее чувства? Да ладно, было бы что оскорблять-то! Все-таки у них не настоящий роман, а как бы боевое товарищество. Или он думал, что Алена может в него влюбиться? Ну и зря он так думал, не пахнет здесь любовью и даже, если честно, дружеским расположением не пахнет. Да и ладно, не очень-то и хотелось. И все равно, он напрасно врал, ведь стоило ей задать неосторожный вопрос Муравьеву…
Что ж, видимо, Алексей не предполагал, что она возьмет да и задаст Муравьеву такой неосторожный вопрос, потому и соврал ей. В самом деле, если бы не ляпнули случайно что-то сначала Иван, а потом и Галина, Алене бы в голову не взбрело проверять слова Алексея. Ладно, это не суть важно, гораздо важнее, для чего он также и Ивану соврал? Ведь тот пребывает в уверенности, будто Алексей впервые встретил Юлю той новогодней ночью, когда какой-то несчастный покончил с собой, а он оказался рядом и вызвал «Скорую»…
Когда какой-то несчастный покончил с собой…
Алена вскочила.
Какой-то несчастный покончил с собой зимней ночью! Ну и что, мало ли ночей, мало ли самоубийц, стоит ли из-за них так нервничать? А между тем ее вдруг холодком пробрало… Как звали парня, о котором ей рассказывал Николай Дмитриевич и который тоже покончил с собой в одну из зимних ночей? Калужанин называл фамилию Лысаковский.
И он работал шофером в художественном музее!
Лысаковский и художественный музей – Алексей и художественный музей; Лысаковский и самоубийство зимней ночью – Алексей и самоубийство зимней ночью…
«Да нет, это совсем разные люди, случайное совпадение!» – твердила себе Алена, но руки уже сами включали мобильник, сами перебирали номера в телефонной книжке.
Бог ты мой, ну что за бестолочь, почему она не записала телефон Ивана!
Как теперь его узнать?
Самое простое – позвонить Алексею и спросить у него…
Ну уж нет!
Галке, может, позвонить?
Вообще это сделать просто необходимо. Бедная Анжелка должна знать о том, какую свинью подложила и еще может подложить ей судьба.
Да, мысль хорошая и благородная.
Алена набрала домашний номер Стахеевых.
А вот фиг вам с вашим благородством! Никого!
Где раздобыть Галкин мобильный телефон?! Ничего не поделаешь, придется звонить Алексею.
– Алло?
– Привет, жених, – сказала Алена, стараясь говорить как можно приветливей, но против воли не могла не думать, где он сейчас: не дома – значит, у Юли. Или у какой-то другой дамы. Или – ха-ха! – у какого-нибудь «Севы». А пуркуа бы, вообще-то, не па, сейчас все в мире вразнос пошло! – Привет, жених, как жизнь?
– Вашими молитвами. – Голос Алексея звучал настороженно. – А что?
– Да ничего, просто интересуюсь. Успели вчера на свою встречу на Пролетарской?
– На Про… А, ну да, успел! – усмехнулся Алексей. – Сначала в пробке застрял – была там на Окском съезде, жуть! Потом чуть в аварию не влетел, но все же успел.
Ну надо же, пробка! Значит, Алене повезло, ведь она ехала по проспекту получасом позднее Алексея и тем же маршрутом, но о пробке и помину не было. Наверное, быстро рассосалась.
– Алексей, я что хотела спросить… Вы мне телефон мобильный Галины не дадите?
– Легко. – Алексей продиктовал цифры. – А зачем, если не секрет?
– Да какой секрет… Просто она спрашивала, какие интересные темочки у меня в голове крутятся насчет культурной жизни нашего города, ну, я обещала подумать и позвонить. А телефон ее записать забыла.
Бо€льшую чухню трудно было вообразить, однако, когда Алексей снова заговорил, у него был такой размягченный, такой блаженный голос, что Алена поняла: он не просто принял оную чухню за чистую монету, но и безмерно счастлив.
– Культурная жизнь города? Моя Галка будет о ней писать? Замечательно, Алена, если бы вы только знали, как я рад! Нет, не просто рад – я буду счастлив, если вы поможете Галине найти свой путь в журналистике. Она работу обожает, но, у меня есть такое ощущение, слишком мечется, разбрасывается: то о наркотиках пишет, то о новых животных, привезенных в зоопарк, то о какой-то светской тусовке… Нет у нее своей темы, индивидуальности. И стиль у нее не выработан, неузнаваем, отчего создается впечатление, будто ее статьи писали разные люди…
