— Я?
— Да, представьте себе. Поэтому я сделал все возможное, чтобы самоубийство доктора Арамы не вызвало никаких подозрений. Другими словами, благодаря мне уголовное дело в связи со смертью вашего мужа не было заведено.
Рита слушала и не могла поверить. Оскар, Владимир Сергеевич, Желткова, вскрытые вены, уголовное дело, Амфиарай, кулон... Во всем этом чувствовалась какая-то тайна, если не преступление. Она не верила, что Оскара могла убить его любовница.
— Вы не могли бы снять очки? — попросила она.
— Пожалуйста... — Владимир Сергеевич снял очки и улыбнулся ей холодной улыбкой.
«Я его где-то уже видела, видела... Но где? Где?»
— Куда мы едем?
— Мы просто катаемся по городу и разговариваем.
За несколько минут Рита лишилась не только своего прошлого, но и настоящего. Образ Оскара превратился в горсть пепла, ее роман с Амфиараем — в пошлый роман, заказанный Владимиром Сергеевичем для каких-то своих, неизвестных ей целей. Самым чистым, простым и прочным виделось ей теперь будущее с Можаровым. Только он сможет спасти ее от общества странных людей — Амфиарая и Владимира Сергеевича. Инстинкт самосохранения подсказывал ей, что следует немедленно исчезнуть из Москвы, уехать и все забыть. Но как, когда она сидит в машине и ее везут в неизвестном направлении?
— У меня очень сильно болит голова... Вы не могли бы остановиться у какой-нибудь аптеки, где я бы могла купить...
— Без проблем. — Владимир Сергеевич положил свою руку ей на плечо. — Я сам лично схожу за анальгином.
— Нет, мне нужен не анальгин, я сама.
— Как скажете.
Голос Владимира Сергеевича заставил ее вспомнить другие голоса, и на какой-то миг ей почудилось, что она вовсе и не в машине, а совсем в другом месте... От представленного и мгновенно прочувствованного ее бросило в жар. Нет, этого не может быть, не может... Амфиарай всю дорогу молчал, но по его лицу, которое то и дело появлялось в зеркале как раз напротив Ритиной головы, она видела, что он весь прямо-таки светится счастьем. Когда машина мягко затормозила, он произнес:
— Приехали...
Они находились на Тверской, в нескольких шагах от аптеки.
— Я быстро... — Рита метнулась к двери, но Владимир Сергеевич вдруг крепко схватил ее за руку: — Подождите... Перед тем как пойдете в аптеку, вы зайдете в хорошо известный вам магазин и потребуете встречи с Юзом...
«Как же я сразу не догадалась, куда они меня везут и почему у Амфиарая такое счастливое лицо. Они хотят, чтобы я что-то сделала для них. Но что?»
Она не собиралась ни взглядом, ни одним неосторожным словом вызвать у них подозрение, а потому отреагировала так, словно они уже заранее о чем-то договаривались:
— Я поняла. Так что я должна сделать?
Амфиарай и на этот раз промолчал, и Рита поняла, что теперь ему отводится роль слуги, водителя, сопровождающего, кого угодно, но только не того, кем он был в ее представлении — неотразимым мужчиной, тратящим огромные суммы на свою любовницу. Видимо, в присутствии своего покровителя, наставника, хозяина или пусть даже и близкого друга, каковым являлся Владимир Сергеевич, Амфиарай не смел даже подать голоса.
— Вы, Рита, должны встретиться с Юзом и всем своим видом дать ему понять, что вы, во-первых, невероятно счастливы и спокойны. Умиротворение должно быть написано на вашем лице. Улыбаясь, вы попросите его показать вам кулон. Он тотчас вынесет его вам, и вы, медленно рассматривая его, должны будете не поскупиться на восторженные отзывы о нем. Скажите, что только и мечтаете, когда же наконец два бриллианта окажутся у вас и вы сможете переделать их в серьги. Юз первым делом начнет расспрашивать вас об Амфиарае, интересоваться, где он и когда выкупит бриллиант, на что вы ему, все так же лучисто улыбаясь, ответите, что он будет в Москве уже завтра и часов в десять вечера позвонит ему, чтобы договориться о встрече. После того как вы поговорите и он спрячет кулон, вы уже в дверях сделаете вид, что только что вспомнили, и скажете ему как бы ненароком, что хотели бы взглянуть на браслет, о котором рассказывал вам Амфиарай. Юз кинется вам его показывать. Это — эксклюзивная вещь, и если Юз еще не продал ее, то предложит вам ее примерно за четыре тысячи долларов. Не удивляйтесь, что браслет невелик — там чудесные изумруды. Браслет — часть драгоценностей балерины Кшесинской, которые ей удалось спасти во время ее бегства в Крым, это — один из императорских подарков, ведь, как известно, царь Николай обожал Матильду Кшесинскую и баловал ее подобного рода вещицами. Вы будете долго примеривать браслет, рассматривать его, искать изъяны, затем попытаетесь сбить цену, словом, немного поторгуетесь и в конечном счете купите его. Вот вам пять тысяч на всякий случай. Если же Юз начнет завышать цену выше пяти, то представьтесь обиженной — он сразу же сбавит цену. Особенно если увидит, что у вас на самом деле только пять тысяч. С этим браслетом вы спокойно пойдете в аптеку «36,6» и купите себе там болеутоляющее. Браслет пусть находится в вашей сумочке. И ничего не бойтесь. Мы за вами подъедем.
Рита взяла из рук Владимира Сергеевича конверт с деньгами и положила в сумку. Она помедлила немного, ожидая, что Амфиарай произнесет хотя бы слово, но он лишь улыбался ей, глядя в зеркало.
Рита вышла из машины. Теперь, когда ее озадачили поручением, да еще и дали в придачу пять тысяч долларов, сбежать от них через аптеку она уже не могла. Оставалось только подчиниться. Она уже понимала, что своим приходом дает этим двум «антикварам» карт-бланш или, другими словами, подставляет себя для того, чтобы дать им еще сутки и возможность исчезнуть из поля зрения Грабиньского.
Осторожно ступая и чувствуя, что за каждым ее движением следят две пары глаз, она открыла дверь «Каролины» и вошла. Собираясь обратиться к первому же продавцу, стоящему за прилавком, чтобы тот доложил о ней Юзу, она не удивилась, когда увидела самого Юза Грабиньского, чуть ли не бегущего ей навстречу. Страх, радость, удивление, восторг — его лицо не успевало отражать бурлившие в душе ювелира чувства.
— Вы пришли, вы пришли... Проходите, пожалуйста... Я звонил, я говорил, что кулон уже здесь. Вы можете его посмотреть прямо сейчас. А где Амфиарай? Думаю, он будет рад, когда увидит его... он — точная копия вашего. Кофе? Чай? Лимонад?
