– Черт, – задумчиво произнес Володя. – Я прямо чувствовал, что-то у нас не сложится. Уж слишком все было хорошо…
– Хорошо?! Что, по-вашему, тут хорошего? – возмутилась я.
– Успокойся, – нервно попросил Павел. – Это в самом деле была та девушка? Кого же они вынесли из квартиры?
– Может, не кого, а что! – бросила я. – Может, это был просто голубой ковер. Как бы то ни было, Юля жива. Какого мы сваляли дурака!
– Или с нами сваляли дурака. – Павел совсем сник. Он упал в кресло и принялся терзать и без того взъерошенные волосы. В конце концов он стал похож на дикобраза. – Какого ж черта они за тобой погнались, если вынесли всего-навсего ковер?!
Я пожала плечами. Этот вопрос уже меня не волновал. Я знала только одно – половина моих обвинений оказалась ложной. Жертва, чьих убийц я страстно хотела разоблачить, была жива. Женя уверял меня по телефону, что я все поняла не так… И говорил правду! На миг у меня мелькнула крамольная мысль: а вдруг он все время говорил мне только правду? И не было никакого убийства Ивана в студии! Тот погиб, согласно заключению следствия, на Ленинградском шоссе по воле случая… И его присутствие в студии отрицалось только затем, чтобы не создавать себе лишних проблем. Не фигурировать в случае чего в качестве свидетелей…
Тогда я в самом деле сваляла дурака. Испортила себе жизнь. И не только себе.
Напряжение разрядил Володя. То ли характер у него был более устойчивый, то ли этот человек просто умел идти к своей цели. Он настоятельно попросил меня отобрать ему ту кассету, где был записан разговор с погибшим музыкантом. Я это сделала без всякого труда. На двух кассетах карандашом было записано: «Шампанское». Это и были кассеты с моим репортажем о презентации. На первой из них в самом начале был записан телефонный разговор. Я прокрутила ленту на нужное место и нажала кнопку.
Пока они слушали, я вылезла из постели и сгребла в охапку свою одежду, кучей валявшуюся на стуле в углу. Они не обратили на это особого внимания, только Павел скользнул по мне отсутствующим взглядом. Я унесла одежду в ванную и там переоделась. Розовую пижамку аккуратно сложила и, подумав, сунула в стиральную машину. Попыталась расчесать свалявшиеся волосы. Сломав несколько зубьев в хозяйской расческе, оставила эту затею. Осталось только попрощаться с хозяином и вызвать такси.
Когда я вернулась в комнату, запись разговора с Иваном плавно перешла в репортаж с презентации. Я наклонилась к магнитофону и нажала кнопку «стоп». Только теперь они заметили, как, я одета.
– Ты куда собралась? – удивился Павел.
– Домой. – Я протянула руку. – Отдайте мне ключи, пожалуйста.
– Ты что, поедешь к нему?!
– Да. – Я продолжала держать перед ним пустую, будто для подаяния протянутую ладонь. – Мне нет смысла тут оставаться. Если Дина знает, что я здесь, знают и все остальные. Дайте мои ключи.
Он отдал ключи, я поблагодарила. Павел не сводил с меня взгляда и, кажется, думал, что я его разыгрываю и никуда не уйду. Володя так явно не считал. Он встал, и я снова почувствовала себя очень маленькой, ничтожной.
– Да ты что, девочка? – преувеличенно-заботливо сказал он. – Ты же сама говоришь, что он хотел тебя прикончить!
– Теперь я думаю, что не правильно его поняла.
– Из-за того, что твоя подружка осталась жива? Кстати, как они это объяснили? Как объяснила она сама?
– Юля говорит, что после ссоры и битья посуды она преспокойно ушла из той квартиры через парадный ход. Потому-то я больше ее и не видела. А сумку попросту забыла.
Я добавила, что кассету с «компроматом» они могут оставить себе. А вот остальные я заберу. Там есть записи, которые еще могут мне пригодиться. И я сложила остальные кассеты в свою сумку. Сумка показалась мне очень тяжелой, но на самом деле я просто ощущала страшную слабость. Даже пришлось присесть на стул, чтобы отдышаться.
– Вызовите, пожалуйста, такси, – попросила я. – А там уж я сама доберусь.
Павел пожал плечами, порылся в записной книжке и принялся накручивать номер. Я слышала, как он заказывает машину, и думала, что Женя сейчас не спит. Не должен спать после такого-то визита. Я так и видела его – он сидит на кухне, спрятав лицо в ладонях, и пытается понять, что же, собственно, произошло.
– Машина будет через десять минут, – сообщил Павел, опуская трубку на рычаг. – Ты уверена, что хочешь к нему вернуться? Почему ты вдруг решилась?
– Я его больше не боюсь, – ответила я.
– И это – единственная причина? Мне показалось, что в его голосе звучит легкая насмешка. Но мне было все равно, над чем он иронизирует. Я никому не собиралась ничего объяснять. Я знала одно – никакого сюжета у них теперь не получится. Одной истории Ивана маловато для эффектного репортажа. Разве что Елена Викторовна поведает им про кровавые пятна на ковре и их загадочное исчезновение. И про круговой сговор сотрудников студии, которые клялись, что не видели Ивана. Но она ничего бы им не сказала. Значит, точка. Все.
Мне помогли спуститься по парадной лестнице, меня сопровождали оба. Поддерживали под локти, как будто я не могла идти сама. А может, и не смогла бы. Стоило, конечно, попробовать, но ноги были какие-то ватные.
На прощанье, усаживая меня в такси, Павел расстроенно сказал:
– В случае чего ты позвони. Вот мой телефон. – Он сунул мне визитную карточку. Я не глядя спрятала ее в сумку. Павел попросил дать на всякий случай свой телефон. Я сказала его наизусть, он кивнул и махнул на прощанье рукой.
– Пока. – Володя протянул мне руку, я нерешительно ее пожала. – Жаль, что напрасно съездили. Ты уверена, что насчет того музыканта тоже ошиблась? Даже из него одного может получиться интересный сюжетец…
Я ничего ему не ответила и захлопнула дверцу. Назвала шоферу адрес и откинулась на спинку заднего сиденья, чувствуя невероятное блаженство оттого, что можно просто посидеть, ни с кем не разговаривая, ни о чем не думая. Спуск по лестнице. очень меня утомил. Я была совершенно разбита, и опять начинало покалывать сердце.
А всего через полчаса я вошла в знакомый, ставший почти родным подъезд. Поднялась по лестнице, передыхая на каждой площадке. Отперла дверь и еще с порога сказала, обращаясь в темноту:
– Женя, это я.
Мне никто не ответил. В комнате слабо скрипнули пружины дивана. Я не стала включать свет. Так было проще, темнота была мне просто необходима. Я заперла за собой дверь, медленно разделась, прошла в комнату. Присела на край дивана – в этой комнате я ориентировалась и без помощи зрения.
– Это я.
Мне захотелось услышать его голос, но Женя молчал. Однако я слышала рядом его дыхание – сдавленное, отрывистое, такое знакомое.
