Предвкушение уже разливалось мурашками, но и тревога нарастала ледяным комом в груди.
Кэм обнял меня за талию, стащил со стула и пересадил к себе на колени. Наша троица уже давно перестала обращать на нас внимание, но за соседними столиками многие обалдели и откровенно разглядывали нас.
Кэм, ничуть не смущаясь любопытных глаз, откинул голову назад и хитро улыбнулся мне.
– Ну, что скажешь?
– Глядя на вас, сладкая парочка, уже слюнки текут, – вмешался в наш разговор Джейкоб. Мы оба посмотрели на него. – Если ты не прогуляешь искусство и не сбежишь с ним, я тебя отшлепаю.
– Ну, разве после этого я могу сказать «нет»?
Мне оставалось лишь надеяться, что, когда дойдет до дела, я смогу сказать «да».
* * *
Кэм действительно был необыкновенным.
Я даже не знаю, как ему удавалось постоянно удивлять меня своей чуткостью, да и как вообще можно было сочетать в себе столько достоинств? А еще я не понимала, почему мне понадобилось столько времени, чтобы разглядеть это в нем.
Когда я вышла из кампуса, он встретил меня у моей машины и увлек к своему внедорожнику.
– Что мы делаем? – спросила я.
– Увидишь.
Его загадочная полуулыбка действовала на меня магически. И только когда мы выехали на трассу 170 и я увидела указатель, до меня дошло, куда мы едем. Взволнованная, я так резко повернулась к нему, что едва не задушила себя ремнем безопасности.
Кэм рассмеялся.
– Мы едем в Вашингтон? Неужели?! – воскликнула я, подпрыгивая.
Он хитро покосился на меня.
– Может быть.
– И мы пойдем в Смитсоновский институт, да?
– Вполне возможно.
Я все никак не могла успокоиться.
– Почему? – вырвалось у меня. – То есть я имею в виду, ты же говорил, что история навевает на тебя скуку, тогда почему?
– Почему? – Он снова засмеялся, поправляя бейсболку. – Я обещал тебе, что съезжу с тобой туда, но мне не удалось это в твой день рождения, так я подумал, почему бы не сделать это сегодня?
Почему не сегодня? Я обожала в Кэме эти экспромты, без оглядки и утомительного планирования. Он жил настоящим, буквально здесь и сейчас, и ничто его не сдерживало, даже ошибки прошлого, потому что он давно уже перешагнул через них и пошел дальше.
Возможно, потому что он оценил свой поступок и его последствия. Пусть для этого понадобились долгие недели депрессии, алкоголя и душевных мук, но он пришел к согласию с самим собой.
Я уважала его за это.
Мы провели остаток дня в музее, переходя от экспоната к экспонату. Кэму, казалось, было гораздо интереснее прикасаться ко мне и украдкой целовать, чем разглядывать артефакты, но меня это вполне устраивало. Я вспоминала целующиеся парочки, которые то и дело попадались мне на глаза в прошлый раз, и сознавала, что теперь я одна из них. Это было так естественно, так правильно. Мы были такие же, как они, и я упивалась этой мыслью.
Было уже поздно, когда мы вернулись домой, и, поскольку в четверг никаких занятий не было, в нашем распоряжении была целая ночь. Все еще возбужденная нашей спонтанной поездкой, я насыпала вонючий черепаший корм в маленькую миску и поставила ее в домик Микеланджело.
Когда я закрыла крышку террариума, Кэм подошел сзади, положил руки на мои бедра. Он повернул меня к себе, и я встала на цыпочки, коснувшись его губ нежным поцелуем.
– Спасибо тебе за сегодняшний день, – сказала я, обвивая руками его шею. – Это было просто замечательно.
– Я же говорил тебе, что моя идея гениальная.
– Они всегда гениальные.
– Черт возьми. – Он округлил глаза, изображая крайнее удивление. – Ты наконец-то признала это?
Я усмехнулась.
– Может быть.
– Ну-ну, как же. Ты всегда знала, что мои идеи – все в десятку.
– Если по шкале от одного до ста, то да.
– Ха-ха. – Его руки скользнули вверх, к моим грудям. – Угадай? У меня есть еще одна идея.
– Что-то связанное с яйцами?
Глубокий смех вырвался у Кэма, и он крепче стиснул мои бедра, прижимая к себе.
– Нет, обойдемся без яиц.
Я догадывалась, в чем дело, и в животе заныло.
– Неужели?
Он покачал головой.
– Но обещаю, что это будет так же вкусно.
Мои щеки горели, и я отвернулась.
Его губы повторили мое движение, не отрываясь от моей щеки.
– Только ты, я, кровать и минимум одежды.
Мурашки побежали по моей спине.
– Прямо сейчас?
– Да. – Кэм скользнул рукой вниз, под пояс моих джинсов, и его пальцы легли в теплую ложбинку между ягодицами. Он очертил губами мою бровь. – Что ты об этом думаешь?
Но я уже не думала. Запрокинув мою голову назад, Кэм вырвал у меня согласие глубоким поцелуем. Наши губы снова терзали друг друга, и вот его руки уже были у меня под рубашкой. На какой-то миг, для меня бесконечный, он оторвался от моих губ, чтобы снять с нас рубашки. И вот наши губы опять слились в поцелуе, и мы неловко двинулись в сторону спальни, когда наткнулись на диван, и Кэм оступился. Он завалился на спину, увлекая меня за собой в своем падении. Смех прорвался сквозь поцелуй, но тут же замер, когда Кэм подключил к делу руки. Опытным движением, достойным восхищения, он умудрился стянуть с меня джинсы, а потом продемонстрировал и совсем иные таланты.
Его руки побежали наверх, сжали мои груди, отыскали соски под плотным шелком. Я выгнула спину, сдерживая стон, и Кэм издал мой любимый сексуальный звук, вжимаясь в меня бедрами. Жаркая волна побежала следом за его рукой, которая пробралась в мои трусики. Прижимая меня ладонью, он потер большим пальцем то самое место, которое кричало, призывая его к себе. Желание – даже потребность раствориться в одном лишь ощущении, пусть всего на мгновение, – овладело мной, и я, опустившись на колени, потянулась к молнии на его джинсах.
– Эвери, – застонал Кэм, толчком упираясь в мою ладонь.
Мое имя слетело с его губ, распаляя меня еще сильнее. Наши тела раскачивались в унисон, но все еще порознь. Напряжение нарастало, закручиваясь тугой спиралью, прорываясь на свободу. Я запрокинула голову, закусывая губу. Блаженство разливалось по моему телу.
Кэм шевельнулся подо мной, и вот он уже был на ногах, а я вцепилась в него, как маленькая обезьянка. Мое тело все еще дрожало, когда он положил меня на кровать. Замутненным взглядом я наблюдала, как он раздевается. Донага.
О боже, как же он был красив.
Он поддел пальцами мои трусики, и я приподняла бедра, помогая ему снять их. Он не впервые раздевал меня полностью, но никогда еще мы оба не были так обнажены друг перед другом. За эти четыре месяца я познала наготу всех оттенков. Эта была кульминацией. И у меня в животе затрепетало.
Кэм склонился надо мной, прослеживая губами контуры моего тела. Я погрузила пальцы в его мягкие волосы, когда он вернулся ко мне, жадно впиваясь в мой рот. Он сделал неуловимое движение, и я почувствовала его на своем бедре.
