– Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, Марко. У меня есть для тебя сюрприз…
В этот миг она проснулась.
На светящемся циферблате электронных часов мерцали цифры 2:13.
Лия беспокойно перевернулась на другой бок и подложила под голову еще одну плоскую гостиничную подушку.
Сердце бешено колотилось.
Сон казался таким реальным, таким настоящим…
Но то было лишь видение, оставившее после себя чувство горя и одиночества.
Лия положила руку на округлившийся живот, чтобы почувствовать своего ребенка и ощутить, что она не одинока.
Однако ребенок затих и не двигался.
Как бы хотела она разделить это чувство благоговения с Марко; пусть бы он положил руку на ее голый живот и, широко раскрыв от восторга свои синие глаза, радовался волнам, пробегающим по ее чреву.
Но этому не суждено сбыться никогда.
Ее ребенок так и не узнает своего отца.
Лия вздохнула, устремив невидящий взгляд в темноту номера.
И вдруг…
Она уловила в окне какое-то движение.
Может, ей просто показалось?
Лия затихла в кровати, напряженно вслушиваясь в тишину и ожидая, что сейчас раздастся звук и она поймет, что в номере кто-то есть.
Но ничто не нарушало мертвой тишины.
Она закрыла глаза и попыталась уснуть. Сердце сильно стучало, и в животе шевельнулся ребенок – может быть, в ответ на выброшенный в кровь адреналин.
– Все хорошо, малыш, – проговорила она, похлопав себя по животу. – У твоей мамы просто сдали нервы и появились галлюцинации.
В следующее мгновение до слуха Лии донеслись шаги, приближающиеся к ее постели.
– Не бойтесь, – в сотый, наверное, раз повторил Энрике, обернувшись к Лии. – Вы должны доверять мне.
Скрючившись на заднем сиденье, Лия слышала только голос Энрике, перекрывавший рев ветра и шум волн.
Как она может не бояться?
Как может она доверять ему?
Ночью, когда она спала, Энрике пробрался в ее комнату и приказным тоном велел ей идти с ним. Крепко взяв ее за руку, он провел Лию к служебному лифту, а затем усадил в микроавтобус, припаркованный со стороны черного хода.
Как он сумел ее найти?
Где были охранники?
Куда он ее везет?
Должно быть, на Ямайку, где передаст в руки мафии.
Энрике не угрожал ей оружием и вообще почти все время молчал, но Лия не считала это залогом безопасности. Конечно, он спас ей жизнь в доме Виктора, но все равно он был одним из его людей. Должно быть, он обязан что-то сделать, чтобы загладить свою вину перед группировкой.
Интуиция подсказывала Лии, что она находится в величайшей опасности.
Покинув отель, они долго петляли по боковым улочкам, запутывая следы, а затем подъехали к пристани, где их дожидалась одинокая яхта. Как показалось Лии, они приехали на одну из частных пристаней где-то к югу от Майами.
Вот уже несколько часов они шли на яхте по морю. Солнце начало клониться к закату, и Лия поняла, что они продвигаются на юг.
Море было спокойным, но Лию тошнило от мерного покачивания и голода.
Энрике предложил ей бутылку воды и сандвичи, но Лия не стала есть, боясь, что еда отравлена. Хотя Энрике вел себя вполне искренне, Лия все же отказывалась доверять ему. Оставалось только молиться, чтобы ей удалось пережить это последнее испытание и встретить грядущую неизвестность во всеоружии.
Она страстно хотела жить, родить ребенка – своего и Марко – и начать новую жизнь, где не будет места постоянному страху и где ей не придется поминутно оглядываться в ожидании удара в спину.
Она уставилась на горизонт и вдруг увидела полоску земли.
Прищурив глаза, Лия пыталась рассмотреть поросший деревьями берег, потом посмотрела на Энрике.
Он направил судно к берегу.
Ямайка?
Лия беспокойно заерзала на сиденье.
Яхта приблизилась к берегу, и Лия поняла, что это действительно остров, одиноко раскинувшийся среди моря.
Энрике оказался опытным моряком, и через несколько минут Лия уже могла рассмотреть белый песок пляжа и пальмы, растущие у самой воды.
Увидела она и людей.
Их постепенно становилось все больше и больше, словно по острову пронесся слух о приближении судна и все население высыпало на берег, чтобы встретить яхту.
Испуганной и смущенной Лии оставалось только гадать, что это за люди.
Волнующие ассоциации вызывали силуэты людей на берегу; что бы это могло значить?
Впервые с момента похищения Лия перестала думать, что ей угрожает опасность.
Все это не имеет никакого смысла.
Если только…
Но это невозможно…
Почему невозможно?
Лия стала внимательно рассматривать остров.
Энрике заглушил двигатель и направил судно к берегу.
Теперь Лия могла яснее рассмотреть людей на песчаном пляже.
Они словно с нетерпением дожидались ее прибытия.
С большим нетерпением.
Люди были смуглыми, но то был не черный цвет ямайских негров – медово-бронзовый оттенок кожи выдавал латиноамериканцев.
Вместе с мужчинами на берегу были и женщины…
И дети.
Всего на берегу собралось человек двенадцать. Лия все еще не могла в подробностях рассмотреть их лица, но до ее слуха донеслись звуки темпераментной испанской речи.
Все правильно.
Это действительно испанцы.
Сумасшедшая мысль, которую она так долго пыталась изгнать, прочно угнездилась в ее сознании…
Мысль настолько алогичная, что кажется просто безумной.
Однако Лия продолжала всматриваться в людей на берегу. Потом перевела взгляд на Энрике. Как он сумел?
Как такое возможно?
Яхта подошла вплотную к берегу, и несколько мужчин бросились в воду навстречу судну.
Лия изо всех сил вцепилась в край скамьи и внимательно изучала приближающихся мужчин.
И слушала.
Она понимала язык, и вдруг до нее дошло, что эти люди говорят на удивительно знакомом диалекте.
Это кубинский диалект.
Это свои!
Она дома!
Она мысленно начала переводить – сначала это были просто бессвязные слова, потом до нее начал доходить их смысл.
Нет, этого не может быть…
Лия вдруг услышала имя, которое при рождении дала ей мать…
Аурелия.
Лия вскочила, не отрывая глаз от лиц окруживших яхту людей. Из груди ее вырвались рыдания.
– Bienvenida – приветливо проговорил молодой, не старше семнадцати лет, парень.
Добро пожаловать.
Лия никогда не видела этого человека…
Однако его миндалевидные темно-карие глаза казались на удивление знакомыми.
То было лицо ее матери.
Аурелии Сантьяго Саттон.
Ее матери, которая много лет назад покинула свою семью и умерла, так и не повидавшись с родными.
– Я твой двоюродный брат, – сказал парень по-испански. – Меня зовут Томас. Твоя мама и моя мама – сестры. Мама ждет на берегу и сгорает от нетерпения обнять тебя.
