– Ну прямо авантюра какая-то.
– А что ты теряешь?
– Ладно. Только чтоб потом не пожалел! Я ведь не леденец на палочке.
– Очень мягко сказано, солнышко.
Игорь снова обнимает меня, и я сама выскальзываю из своих рук, в которых все еще себя держала. Потому что очень давно мне не было так хорошо ни с одним мужчиной. Больше двадцати лет…
Ранний телефонный звонок может испортить настроение на весь день. Панков прижимает сотовый к уху, поднимается и выходит. Я слышу, как он что-то говорит собеседнику, но не прислушиваюсь – мне его полицейские дела сейчас неинтересны. А когда Игорь возвращается в спальню, укутываюсь в одеяло поплотнее, всем своим видом давая понять, что не собираюсь вылезать из кровати в такую рань.
Он целует меня и ощутимо встряхивает.
– Вставай, у нас мало времени, всего час.
– Для чего?
– Для того, чтобы собраться, подать заявление в загс и купить кольца. А потом мне пора на службу, так что ко мне в гости поедем вечером.
– Я вообще никуда не собиралась сегодня выходить. Там хо-о-о-о-лодно-о!
– Вставай, малыш. Кто рано встает…
– У того целый день болит голова.
Панков фыркает и идет в ванную. Черт подери, но не могу же я вот так, ни с того ни с сего, выйти замуж! Что я скажу родителям? И Вадику? Неделю знакомы… Ладно, время еще есть.
Я встаю. За окном мерзкий зимний день. Не знаю, что еще приготовил мне больной на голову сукин сын, устроивший мне все это, – но я достану его.
– Быстрее, малыш! Что ты там копаешься?
Я такие слова уже слышала. Когда-то давно. Но этот человек – не тот Игорь, хотя и похож на него. Ой, вот только сейчас я поняла, что похож. Наверное, таким бы стал тот Игорь, если бы дожил до его возраста. Но ему навсегда останется восемнадцать. А сейчас рядом со мной другой мужчина. Правда, ощущения такие же.
– Идем завтракать. Я яичницу пожарил, и салат со вчерашнего дня остался.
– Ты приучаешь меня завтракать?
– Кто-то же должен заботиться о тебе?
Мы молча завтракаем, но меня не оставляет мысль о фантастичности ситуации. Словно слышишь эхо, но не знаешь, откуда идет звук.
– Паспорт не забудь.
В загсе очередь, но Игорь, показав удостоверение, заходит в высокие двери, держа меня за руку, как козу на привязи.
– Заполняйте заявления. – Немолодая, слишком разрисованная тетка сует нам в руки бланки. – Паспорта, пожалуйста.
Игорь быстро пишет, я тоже вставляю в графы нужные слова. Этого просто не может быть!
– Когда вы хотите расписаться?
– Давайте через месяц, сейчас нужно уладить дела.
– Хорошо, записываю вас на 15 марта, на одиннадцать часов.
– Прекрасно. А то моя Рита не любит рано вставать.
Мы едем на площадь Маяковского, там несколько ювелирных магазинов.
– Выбирай.
А тот Игорь тогда так и не успел купить мне кольцо…
Я не знаю, что выбирать.
– Позвольте вам помочь.
Продавщица берет меня за руку, снимает мерку с пальца.
– Обручальное кольцо нужно выбирать гладкое, без камней или узоров. Примета такая. Тоненькое колечко вам не пойдет – у вас крупная рука, слишком широкое будет выглядеть вульгарно, у вас тонкие пальцы. Предлагаю посмотреть вот эти.
Да какая разница? Нет, просто невероятно, прямо театр абсурда! Но я отчего-то не протестую.
– По-моему, сидит идеально. Как вам?
И правда, похоже, что кольцо – то, что надо. В пару есть и мужское. На руке Игоря оно сидит, словно всегда там и было.
– Хорошая примета, два одинаковых кольца из одной партии. – Продавщица улыбается.
– Берем. – Панков идет в кассу. – Солнышко, тебе нравятся?
– Да.
Мы выходим из магазина. Я так ошарашена, что слов не хватает.
– Отвезу тебя домой.
– Но…
– Рита, тебе не надо шастать по улицам. Посиди сегодня дома, хорошо? Если что-нибудь понадобится, прошу: что бы ни случилось, кто бы ни позвонил, сразу сообщи мне. Потом уж звони Андрею, Надежде Гавриловне, зеленым человечкам, черту лысому, но сначала – мне. Договорились?
– Ладно.
– Рита, мне не до шуток, в этом деле уже четыре трупа.
– Три.
– Нет, почти четыре. Два часа назад совершено нападение на Владимира Торопова прямо в его квартире. Пока это квалифицируется как покушение на убийство, мужчина жив, но очень плох, врачи говорят, что, вполне может быть, умрет в течение ближайших суток.
– Что произошло?
– Ситуация похожа на убийство Борецкого и Абрамова. Но на шее Торопова был шарф, и нож скользнул, наверное. И вот какая штука. Если убийство Борецкого сложно повесить на тебя, убийство Абрамова и Литовченко невозможно повесить на тебя, то убийство Торопова по всему – твоих рук дело. Свидетели видели женщину, совершившую нападение, и уже опознали ее. Указали на твою фотографию. То есть, выходит, на жизнь Торопова покусилась ты.
– Я?!
– Именно. Но дело в том, что в то время, когда было совершено нападение, ты спала со мной. И не просто спала, а… активно сотрудничала со следствием, скажем так. О чем я уже поставил в известность прокуратуру и свое начальство.
– Ты им сказал, что мы провели ночь вместе?!
– Да. Но этот момент не должен беспокоить тебя. Конечно, твоя репутация в полицейских кругах окончательно погибла, поэтому я, как честный человек, женюсь на тебе.
Квартира встречает меня гулкой пустотой.
Интересно, кому помешал Торопов? И каким образом там оказалась тетка, в которой опознали меня? Бред собачий.
Хорошо, что я сейчас осталась одна, а то все последние дни мне не удавалось спокойно подумать и разобраться с некоторыми вещами. Надо просмотреть блокнот и Витькины записи, а также прослушать диктофонную запись. Не зря же их прятала покойная Литовченко, что-то там есть. Если, конечно, не сам убийца подбросил эти вещи, чтобы нашла полиция. Или мы с Игорем.
Мне немного странно держать в руках коричневый блокнот покойного Матвеева. Он долго валялся в ящике моего стола, и сейчас мне кажется, что никуда и не девался. Но это не так – больше года записная книжка диверсанта была у Борецкого, и тот сумел ее прочитать. Листаю страницы, густо заполненные уверенной рукой. Записи велись карандашом – человек, видимо, опасался, что чернила, намокнув, сделают текст нечитаемым. Как Витька разобрался в нем? Далеко ведь не все понятно. Записи короткие и деловитые:
«23 июля 1943 г. – зем. раб. 348 чел. пл. (12 м., 230 р.)
29 августа 1943 г. – бетон. 150 чел. пл. 42 з. (р.)
