Двадцать минут спустя она остановилась на подъездной дорожке своего крошечного домика в старом районе города.
— Красиво, — заметил он, вылезая из машины.
— Он выглядит больше, чем есть на самом деле. Входи.
Через десять минут она поставила тарелку с бутербродами с черной икрой на стол, вместе с кофейником, в котором исходил паром крепчайший черный кофе.
— Вот, — с удовлетворением произнесла она. — Наконец-то угощение готово.
Внезапно Кэл отодвинул свой стул.
— Ты выйдешь за меня замуж?
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что он только что сказал.
— Это не смешно, — наконец прошептала она, опускаясь на стул.
— Я не шучу. Я люблю тебя, Лорен.
У нее перехватило дыхание.
— Ты меня любишь?
— Да.
В голове у нее мгновенно перемешались радость, неверие и миллион других эмоций. Она сделала единственно разумную вещь, которую ей оставалось.
Она расплакалась.
— Лорен, милая… — Он вскочил на ноги, заключил ее в свои объятия. — Не плачь, маленькая.
Слезы лились ручьем, оставляя пятна на его кожаном жилете, в который она зарылась лицом, чувствуя исходящее от Кэла тепло. Его сердце бешено стучало, словно какой-то гигантский барабан.
«В его объятиях». Это было единственное место, где она чувствовала себя легко и спокойно. Рай, который, как она считала, ей больше никогда не познать. Она не могла в это поверить.
— Ты меня любишь? — Лорен прошептала эти слова, уткнувшись носом ему в грудь, не осмеливаясь поднять на него глаза. Впрочем, он не оставил ей другого выбора, ласково приподняв ей подбородок пальцем.
— Я очень сильно люблю тебя.
Она пристально смотрела ему в глаза. В них светилась тревога, но они были почему-то намного чище и светлее, чем раньше.
— Ты оттолкнул меня.
— Я знаю. Прости меня.
— Ты практически силой заставил меня сесть на самолет.
— Ты хотела улететь домой, — запротестовал он.
— Я была не готова. — Лорен с усилием освободилась от объятий Кэла, наслаждаясь его явным нежеланием отпускать ее.
— Лорен, милая, ты ведь зашла ко мне на пути в аэропорт.
Боль расставания была еще слишком свежа в ее памяти.
— А что мне оставалось делать? Ты ясно дал понять, что ожидаешь, когда я уеду.
— Я мог ожидать этого, но, Господь свидетель, мне очень этого не хотелось.
— Я не заметила. «Вспомни меня, когда попробуешь их на другом парне».
Он покраснел до корней волос.
— Я сказал это только потому, что видел: мыслями ты уже в пути. И еще ты собиралась наклониться над этими дурацкими перилами и поцеловать меня. Я не мог этого вынести. — Он растерянно провел рукой по волосам. — Я никогда не хотел, чтобы ты уезжала. Я просто не осмеливался надеяться, что ты останешься, после того как твоя миссия была завершена.
Сердце билось у Лорен в груди, как испуганная бабочка.
— А как насчет нас? Тебе не приходило в голову, что мне захочется задержаться, чтобы понять, как далеко мы можем зайти?
— Ты только что напомнила мне, что оказалась вполне способна наслаждаться сексом ради самого секса, — осторожно промолвил он. — Ты сказала, что не придаешь этому особого значения и что расставание не принесет никаких проблем.
— Конечно, я говорила это! Это ведь были твои правила, помнишь? «Никакого счастливого «потом». Никакого жениха и невесты, никакого свадебного пирога». Я всего лишь пыталась следовать этим правилам.
— Я не это имел в виду, — сказал Кэл, делая шаг к ней.
— Еще как имел, — возразила Лорен, отступая, боясь поверить ему и в то же время отчаянно желая, чтобы это оказалось правдой.
Он поймал ее за руку, заставив остановиться.
— Ну, хорошо, может, сначала и вправду я имел это в виду, но потом передумал.
Лорен смахнула несколько новых слезинок.
— Ох, Кэл, как ты боялся, что я найду в тебе нечто такое, за что тебя можно полюбить.
— Ты права.
— Ты не мог допустить, чтобы я сказала о тебе хоть что-нибудь хорошее… — Она запнулась. — Подожди минутку, я права?
— Ты совершенно права.
Что-то, очень похожее на надежду, вновь проснулось в ней.
— Единственная вещь, которая страшила меня еще сильнее того, что ты обнаружишь во мне какие-то несомненные достоинства — что ты не найдешь вообще ничего.
«Ага, вот оно».
— Почему это я не смогла бы их найти? — спросила она. — Кэл, в тебе есть масса достоинств, за которые тебя и ценят люди.
Его кадык судорожно дернулся.
— Ну, как же, целых три.
О Господи, он даже подсчитал их. И она готова была держать пари, что это будут не те, которые она имела в виду.
— Ну, хорошо, давай послушаем.
— Номер один — я езжу на быках не хуже любого другого. Во всяком случае, ездил.
— Номер два?
— Я неплохо управляюсь с ранчо, несмотря на нынешние обстоятельства.
Пока он назвал только те вещи, которые мог делать, вещи, которые, если он исполнял их правильно, могли заслужить ему уважение окружающих. Но он ни словом не обмолвился о своих подлинных достоинствах, таких, как сила, выдержка, выносливость, чувство ответственности, сострадание. Лорен готова была снова расплакаться.
— И номер три?
— Я могу доставить женщине удовольствие в постели. — Его рука еще сильнее стиснула ее запястье, но она готова была поклясться, что это было непроизвольное движение. — Женщинам достаточно одного взгляда на меня, чтобы понять это.
При мысли обо всех этих остальных женщинах ее вдруг охватила дикая ревность, но она заставила себя сосредоточиться на его словах.
— Они мгновенно это чувствуют. Они видят мою грязную душонку насквозь и знают, что им не стоит ничего скрывать.
Она вздрогнула.
— Ты ведь не можешь и вправду в это верить.
— Ну, скажи мне, что тебе не приходила в голову мысль поваляться в постели с ковбоем уже через несколько дней после нашей встречи, — начал он поддразнивать ее.
Она встретила его взгляд, но предательская жаркая краснота уже поднималась от шеи. Она вспомнила, что в самую первую встречу между ними действительно проскочила искра, предопределив их дальнейшие отношения.
— Не скажу, — ответила она, — но, если ты думаешь, что это все, что я в тебе увидела, то ты еще тупее, чем я думала. Я бы не отправилась с тобой в постель, если бы не увидела намного больше…
— Я знаю.
Она недоуменно уставилась на него.
— Вот как?
— Да, и это чертовски напугало меня. Я боялся, что окажусь недостоин всего того хорошего, что ты обо мне думала.
— Тогда у тебя большие проблемы, знаешь? — Она снова плакала, и слезы ручьем струились у нее по щекам.
