Догадка, посетившая Анну несколькими минутами раньше, во время диалога двух дам, требовала подтверждения… И несколько сковывала ее недавнюю решимость поскорее выключить Ревич из активной деятельности.
«Пусть докажет… Что это она так хочет доказать?»
Женщина вошла в святая святых — кабинет хозяина. Роскошная комната, обставленная темной, драгоценных пород дерева мебелью. Анна прежде уже осматривала эту «достопримечательность» — из любопытства… Вряд ли Волков когда-нибудь им пользовался… А потом кабинет и вовсе превратился в мемориал. Только табличек не хватало. Сюда, возможно, изредка заглядывала лишь домработница, чтобы вытереть пыль, да и то не такая ленивая, как Зина…
Сейчас Анна, притаившись за дверью, видела, как Ревич уверенно направилась в угол этого роскошного огромного кабинета. Сняла со стены картину, какой-то пейзаж…
Сейф Волкова! Ах, какая остроумная женщина эта Рита! Что может быть надежнее сейфа высокого сановника… Это вам не вороватый банк, не банка под яблоней и не камера хранения на вокзале… Анна видела, как Ревич пытается торопливо снять ключи с цепочки на шее…
Она подождала еще немного, дав Рите возможность справиться с замком.
«А вот теперь — достаточно! Не стоит больше торопиться, моя радость…»
Аня подтолкнула ногой дверь одной из соседних комнат. Дверь с размаху захлопнулась. В пустом тихом доме это прозвучало, как выстрел. Ревич выскочила как ошпаренная из хозяйского кабинета. Аня наблюдала из темноты соседнего с кабинетом зала, как Рита озиралась, как поскакала вниз по лестнице, к Волковой…
«Проверь, проверь! Побегай… Какая «страшная мысль»: вдруг подружка убежала?! Босиком по снегу, так сказать… Убить самой не жалко, а вот если простудится — нам, сумасшедшим, обидно…»
Анна заглянула в кабинет… Дверца сейфа была отворена. То, что там находилось, поразило ее воображение. Она предполагала увидеть пачку, возможно, две… Ну, тысяч двадцать зеленых… Сколько еще может быть у чокнутой?! Но то, что лежало внутри, пересчитать быстро было невозможно, да и некогда. Прикинув на глазок зеленые запечатанные пачки, Аня даже по-мальчишески присвистнула… «Плохая примета! — спохватилась она. — Денег не будет». Однако деньги не исчезали — они лежали перед Светловой как ни в чем не бывало. Куча денег! Это определение подходило здесь как нельзя более кстати… И свисти не свисти — их все равно было много, очень много! По всей видимости, народная примета не распространялась на большие деньги…
Когда Анна ознакомилась с содержимым сейфа, ей вдруг сразу припомнился дом в дачной Уваровке… Бледное женское лицо в окне… Возможно, та узница как-то связана с этими деньгами…
Из всего хитроумного волковского снаряжения для сафари, обнаруженного Анной в охотничьей комнате, ей особо приглянулась легкая, компактная в сложенном виде сеточка… На вид довольно хлипкая… Но когда Аня попробовала ее разорвать — сеточка оказалась на удивление прочной… Анна старалась изо всех сил, но сеточка, тоненькая и не внушающая на вид доверия, даже и чуть-чуть не поддалась…
Сеточка, в общем, вполне годилась на роль смирительной рубашки — предмета незатейливого, без особых дизайнерских изысков, просто с очень длинными рукавчиками — из обихода отечественных «желтых домов».
Сеточка, столь несерьезная на вид, стоило потянуть специальный клапан, выкидывалась легко и стремительно, разворачивалась в воздухе… Она могла укрыть бегемота… Бегемот ли, лев ли предполагался или кто-то еще в качестве добычи, во всяком случае, не кролик, а животное сильное и яростное… И добыча нужна была охотнику, хозяину сети, живой…
Однако теперь, когда пришла пора воспользоваться этой замечательной сетью, Анна уже не торопилась воплощать свои недавние планы в жизнь… У нее по-настоящему закружилась голова… закружилась при виде зеленых запечатанных пачек. Скорей! И подальше отсюда… Как?.. Если она возьмет из гаража Маринину машину, может быть, она и проскочит мимо охраны на выезде. Нет, вряд ли… Охрана довольно бдительно вглядывается в лица и отлично знает белый «Форд»… Напялить бы на себя какой-нибудь парик с белокурыми, а-ля Марина, локонами, загримироваться… Чушь собачья… Есть еще ворота — в лес. Но пешком… без машины… по сугробам и зимнему лесу… Ее заметят, даже если она выберется, и легко догонят…
А что потом? Что она будет делать, когда выберется из Стародубского? Ладно, потом разберемся… Скорей и подальше отсюда!
Анна сняла вышитую наволочку с диванной подушки. Сложила в нее пачки и закинула на плечо… Подушечки, очевидно, некогда касалась голова утомленного сановника, уставшего от трудов и умственного напряжения в своем кабинете, от дум о будущем отечества… Пожалуй, ознакомься он сейчас с содержимым этой наволочки, ему стало бы обидно, что он так долго не заглядывал в свой кабинет…
Анна взглянула на себя в зеркало, усмехнулась: ну и вид, как дровосек из Изумрудного города. В страшной сказке появилась светлая нота… Вот теперь ей уже действительно нечего здесь больше делать. Пора уносить ноги…
«Сами виноваты! Они кричали «фас»? Кричали! Покушались на ее жизнь? Покушались! Связывали, заклеивали рот и глаза пластырем? Пытались убить? Да, да и еще раз да! Ну вот и все! Она никому ничем больше не обязана и абсолютно никого не должна спасать. Ей, бедной девушке, пора подумать о себе».
— Не смей! Я не хочу! Не надо! — снизу донесся крик Марины. В нем были страх и мольба.
Однако! Аня поняла, как легко сводят деньги с ума. Она же не может оставить Марину! Понятно, что задумала эта стерва… Ей нужно по каким-то своим, заморочным причинам убрать сановника и не просто, а с сумасшедшим вывертом — руками его собственной жены.
Аня поспешила вниз.
Пламя от камина огненными бликами освещало безумное лицо Женщины… Очевидно, такое же холодное, не знающее жалости фанатическое безумие сквозило когда-то в глазах инквизиторов. Марина стояла перед ней на коленях, умоляюще держа перед собой связанные руки. Женщина поднесла к ее губам бокал с прозрачной жидкостью.
— Тебе надо принять это лекарство. Тогда ты снова станешь послушной… и все будет опять хорошо.
— Рита, голубушка… — На Марининых глазах появились слезы. — Этого нельзя… нельзя делать!
— Что за глупости!
— Ты ведь отравишь… отравишь этим меня.
— Что за ерунда!
— Ты просто не знаешь… Это критическая доза. Я стану бессмысленным, лишенным разума существом.
— Успокойся сейчас же! Это совершенно невредно. — У Женщины появился тон строгой медсестры, уговаривающей неразумного пациента. — Ты примешь это лекарство, и все будет хорошо…
