Дженнифер промолчала.
— Заткнись, Шер! — сурово приказал Кемри. — Собери ее вещи. Мисс Спенсер, — повернулся он к Дженнифер, — снимите ремень, это запрещено.
— Он боится, что ты повесишься, — фыркнула Шер. — Сними также лифчик и трусы, если они на тебе есть, конечно.
— Что? — не поняла Дженнифер.
— Я тебя обыщу снаружи, а миссис Крэнстон — внутри.
Дженнифер вздохнула и подчинилась, но, снимая ремень, успела заметить, что Шер подняла с пола ее туфли и нежно погладила их. Видимо, этой женщине не приходилось видеть раньше такие хорошие вещи.
Дженнифер повернулась лицом к стене и постаралась снять бюстгальтер так, чтобы не выронить мобильный телефон, который она попыталась перепрятать в рукав комбинезона.
— А это у тебя что? — спросила Шер, вытаскивая телефон и показывая его Кемри.
— Откуда это? — нахмурился охранник. — Это контрабанда, Спенсер. Здесь за это по головке не гладят. Тебе еще повезло, что его нашли сейчас, а не позже.
Он кивнул в сторону пакета с вещами, и Шер убрала туда телефон. В комнату вернулась миссис Крэнстон.
— Ну как у вас тут дела? — спросила она.
— Мисс Спенсер готова, — ответил Кемри и взял Дженнифер за локоть.
Выходя из комнаты, Дженни заметила, что Шер надела одну из ее туфель.
— Эй, что вы делаете?! — возмутилась она.
Шер мгновенно сняла туфлю и положила в пакет. Когда Кемри повернулся, она подняла на него абсолютно невинный взгляд.
— Займись этим, Шер, — сказал он. — Составь список вещей и убери их.
— Куда она уберет мои вещи? — спросила Дженнифер, но не получила ответа ни от Кемри, ни от женщины в белом халате.
Ладно, если эта Шер украдет ее одежду, придется попросить Тома, чтобы он принес другую. Не голой же ей ехать завтра домой! Дженнифер вполне могла положиться на Тома: он обладал безупречным вкусом и иногда выглядел в своих эксклюзивных костюмах из универмага «Прада» лучше, чем она в своих.
— Ладно, пора начинать, — сказала служащая своим низким голосом, от которого у Дженнифер мурашки поползли по коже.
Дальнейшее показалось девушке страшным сном. Ей казалось, что все происходит не с ней, а с какой-то чужой женщиной в тюремной одежде. Дженнифер взвесили, измерили, сфотографировали и сняли отпечатки пальцев.
— Не знаете, чем лучше смыть эти чернила? — спросила она офицера. — Боюсь, что вода и мыло не помогут.
— Может быть, закажете себе специальный состав у «Эсти Лаудер»? — издевательски предложила ей Крэнстон.
Этот ответ не показался Дженнифер ни смешным, ни забавным. Но она не промолчала.
— Я просто подумала, что раз вы здесь долго работаете, то можете знать. Я посоветую нашим клиентам из парфюмерной фирмы разработать крем для удаления таких чернил.
— Ага! — фыркнула Крэнстон. — Пусть назовут его «Прочь проклятые пятна!». Залезайте сюда.
Дженнифер неохотно забралась на холодный железный стол. Как только это чудовище закончит свои издевательства, она сразу же позвонит Тому. Он наверняка уже много сделал для ее освобождения. Скоро все будет хорошо.
— Теперь встаньте, нагнитесь и спустите комбинезон, — равнодушно приказала Крэнстон, доставая и натягивая резиновую перчатку. — Внутренний осмотр.
— Зачем? — испуганно прошептала Дженнифер. Это уж слишком! У них нет никаких оснований… — Зачем вы это делаете? — спросила она громче. — Я не связана с наркотиками!
— Давай, — вздохнула Крэнстон. — Это минутное дело. Тебе будет гораздо хуже, если ты будешь брыкаться и тебя придется держать.
Я решила, что эта конфетка, как уже прозвали новенькую в моей компании, будет просто номером 71036.
— Это всего лишь еще одна белая засранка, — сказала я своим. — Мы не будем смотреть на нее с открытым ртом только из-за того, что ее виноватая задница когда-то высоко сидела. Она для нас ноль без палочки.
В Дженнингс я пчела-матка. И хотя я знаю, что на воле это ничего не будет значить, но здесь очень важно оставаться наверху. Никто не хочет оказаться внизу. Ни на нижней койке, ни последней в «семье». Я, по крайней мере, всегда наверху. И всегда буду. Я не собираюсь сдаваться.
Шер — самая умная и шустрая в моей команде — ответила мне:
— Знаешь, виноватая задница этой 71036 одета в такое шелковое белье, какого я никогда в жизни даже не видела.
Мы сидели на нашем обычном месте в столовой за обедом. Ужинаем мы у себя, но на обед отводится слишком мало времени, и приходится есть что дают. Если бы вы нас увидели, вы бы очень удивились. Я — гордая и прекрасная черная пантера, но остальные женщины в моей компании белые. В мужских тюрьмах белые и черные держатся отдельно, а для женщин личные отношения важнее, чем цвет кожи. Мы стараемся чем можем помочь друг другу — вот и все. Моя компания — самая организованная и крутая команда в тюрьме. Мы как пальцы на руке — одна семья.
Я уже говорила, что я босс. Кроме того, я работаю секретаршей начальницы — занимаю высокое положение в тюрьме. Пожалуй, самое высокое. У меня есть влияние, потому что я владею информацией.
Шер Макиннери работает в блоке приема заключенных, это означает, что нам перепадает масса полезных вещей, поскольку Шер не способна отказаться от того, что плохо лежит. А с ее сноровкой Шер удается добыть почти все, что ей нравится.
Сейчас у Шер преимущество перед нами: она единственная в тюрьме, кто уже видел новенькую. Хотя я и заявила, что эта Спенсер ничего собой не представляем, но все мы много раз видели эту девицу в новостях, ее называли там принцессой с Уолл-стрит, и нам было бы интересно поговорить с ней.
Понимаете, в тюрьме очень мало новостей. Это, пожалуй, самое тяжелое в нашем положении. Все в одинаковой робе, Рождество ничем не отличается от Дня независимости, окна слишком высоко, чтобы разглядеть хоть что-то, а во дворе для прогулок нет ни одной травинки, которая не была бы изучена четырьмя сотнями пар глаз до самого корня. Здесь не на что смотреть, разве что друг на друга. А нам, женщинам, необходимы новые впечатления. Я прочла в одном из журналов, который лежал на столе у Хардинг, что психологи называют наше состояние «сенсорным голоданием». И это чертовски тяжело.
— А что на ней было надето? — поинтересовалась Тереза Лабьянко.
Ее всегда волнуют такие вопросы. «Какая у нее стрижка? Умеет ли она пользоваться косметикой?» постоянно спрашивает она. Тереза когда-то возглавляла большую пирамиду по продаже косметики. Под ее руководством несколько сотен домашних хозяек продавали тушь для ресниц. Могу себе представить, что эти подпольные коммивояжерки сказали бы о нашей новенькой! Сейчас Тереза работает в столовой, и благодаря ей мы всегда получаем самые свежие продукты. Она попала в Дженнингс, когда ее мужа уличили в подделке финансовых отчетов. Но Тереза не потеряла ни жизнелюбия, ни румянца. Больше всего она любит слушать рассказы Шер о новых заключенных. «Как будто я рассматриваю витрины», — говорит она.
