– Не все здесь непрактично, – быстро сказал Кевин. – На первый взгляд дом чересчур велик, но здесь только десять спальных комнат.
– Плюс большая гостиная, музыкальная комната, а ты еще забыл упомянуть о часовне.
– Большая часть комнат закрыта, если не происходит званого вечера.
– Я согласна с тобой, – сказала я, немного удивленная его повышенным тоном. – Это их дом, и они могут делать с ним то, что им нравится. Единственное, что беспокоит меня, это количество домашних обязанностей. Я несомненно буду заниматься уборкой, это справедливо. Но я не могу полностью посвятить себя дому, особенно, Кевин, если мы будем заниматься здесь работой над книгой.
– Нет проблем. Бригада уборщиков приходит пару раз в неделю.
– Здесь нет постоянно живущих слуг?
– Я думаю, у мамы есть какие-то люди, – неуверенно ответил Кевин. – Она предложила нам взять кого-нибудь из них, но я сказал, чтобы она не беспокоилась. Я подумал, что ты не захочешь, чтобы вокруг были люди, постоянно путающиеся у нас под ногами.
Несколькими часами раньше я сказала бы ему, что он подумал правильно. Действительно, трудно сосредоточиться, когда люди шныряют туда и сюда, включают пылесосы и хватают грязные чашки из твоих рук. Вот почему я не смогла бы работать дома. Но теперь, когда я увидела дом, мне захотелось увидеть слуг, безразлично, снующих или нет.
Я размышляла об этом, когда Кевин небрежно добавил:
– Кроме того, здесь завтра будет тетя Би.
– Кто?
– Сестра моей матери. В прошлом месяце она закончила бракоразводный процесс и теперь не при деле после тридцати лет замужества. Ей будет приятно приехать и помочь.
Как сказано где-то одним из моих любимых писателей, дурные предчувствия сжали мне сердце. Тетя Би, борющаяся с муками одиночества, будет хуже стаи служанок. Она будет тщательно ухаживать за своими волосами, высоко собрав их над головой, если не станет жертвой меланхолии и не позволит им спадать серыми клочьями. Она будет ходить небрежно распоясанной или слишком туго затягивать себя в корсет при соответствующем опять же настроении. И непрерывно говорить на множество надоевших тем, заканчивая их на Гарри или на всем, что связано с этим именем. О том, как его решение оставить ее было для нее полностью неожиданным, как она никогда не предполагала, что может появиться другая женщина, как она боролась за то, чтобы удержать его дома.
Все это грозно и угнетающе пронеслось в моем мозгу. Поскольку мне надо было что-то сказать, а я не могла заставить свои губы сложиться в форму, соответствующую выражению восторга, то я вежливо спросила:
– Что случилось? После тридцати лет? Ничего, что я спрашиваю?
– Я не знаю, – признался Кевин. – Все, что рассказала мне мама, это то, что дядя Гарри («Ага» – подумала я) перенес климактерический период. В семье ходят слухи, что он ударил ее.
– Как ужасно! – сказала я, представив себе болезненную пожилую женщину, съежившуюся на полу, прикрывающую свой отекший глаз и умоляющую Гарри не бить ее.
– После чего, – продолжал Кевин, – она нанесла ему удар каратэ в адамово яблоко, затем справа в челюсть и выбежала на улицу.
Внешний облик тети претерпел резкую метаморфозу: болезненная маленькая леди превратилась в грозную представительницу матриархата с железно-серыми вьющимися волосами и сорокапятидюймовым бюстом. Я нашла этот образ более привлекательным, чем первый (пусть всегда о нем помнит тетя Би), но не гарантирующим более легкой жизни.
Я снова впала в унылое молчание, пока Кевин превозносил кукурузный хлеб и вкуснейшие пироги тети Би, ее вязание и шитье, а также ее мастерство в рассказывании историй. Но в мрачном настроении было оставаться трудно – шелковая теплота воздуха, величественность ночного неба над зубчатой стеной, мурлыкающие кошки и храпящие собаки, общая атмосфера уюта были слишком всепроникающи, чтобы им можно было сопротивляться. Наконец я издала звук, в котором Кевин узнал зевоту.
– Тебя пора устраивать, – сказал он. – Тебе подойдет спальный мешок?
– Думаю, что да. – Я встала вместе с Табидой, который, подобно чиновнику, держался за свое место.
– Ты знаешь, где все находится, – добавил лениво Кевин.
– Если не знаю, то найду. – Кот лизнул меня в подбородок. – Что мне делать с этим?
– Он будет спать с тобой, если ты позволишь ему. Но гляди, чтобы он не стянул все одеяла.
– Спасибо за предупреждение. Спокойной ночи.
– Ты не боишься ночью или что-нибудь еще?
– Что ты подразумеваешь под «что-нибудь еще»?
Кевин засмеялся.
– Ну, меня всегда легко соблазнить. Чувствуй себя свободно. Действительно, для некоторых то, что я имел в виду, не имеет никакого значения. Мне только что пришло в голову, что моя комната находится на некотором расстоянии от твоей, поэтому если ты относишься к тем людям, которые слышат воров или видят призраки, то можешь прийти в мое крыло. Мама подумала, что ты предпочтешь ту комнату, но она довольно удалена.
– Я не слышу воров и призраков. И я достаточно устала, чтобы спать без задних ног. Не зови меня. Я позову тебя.
– Как скажешь, – пробормотал Кевин.
Я без труда нашла свою комнату, хотя искать выключатель света с котом в двадцать фунтов на руках было нелегко. Когда мы достигли спальни, Табида отцепил свои когти и прыгнул на кровать.
Когда Кевин показывал мне, где я должна спать, я была несколько разочарована. Я предпочла бы более старую часть дома, где была расположена его комната. По словам Кевина, эта часть вела свое начало с XV века, и я могла этому поверить. Ее толстые стены и узкие извилистые коридоры произвели впечатление на детское мистическое и романтическое воображение, которое в разной степени сохраняется в нас. Я говорила что-то о привидениях. Хотя он засмеялся, но ответил, что не отказался бы, чтобы хоть одно из них поселилось здесь.
Во всяком случае, я не находила недостатков в своей комнате, расположенной в крыле королевы Анны. Я высоко оценила предусмотрительность матери Кевина при выборе ее для меня, хотя и предполагала, что истинным критерием ее выбора было желание разместить меня на благоразумном расстоянии от ее сына. Так же как и подобные комнаты нижнего этажа, она была выдержана в стиле 1745 года – с лепниной на потолке и в пространстве над камином. На белом фоне изящно вырисовывались линии лозы и розы пастельных тонов. Выступающий оконный карниз выходил в сад. Кто-то поставил вазы со свежими цветами на туалетный столик и на стол, стоящий позади бархатного шезлонга цвета слоновой кости. Я сделала вывод, что в этот день здесь была бригада уборщиков и что миссис Блэклок оставила ясные и точные указания. Имелось даже хорошее освещение для чтения в постели.
