— Никак нет, господин майор! Письмо-то Хлоуп-Берц написал не простое, а покаянное.
— Он что, сбрендил окончательно?! — Финансист буквально просверлил взглядом Окава.
— Похоже на то! — отрапортовал полковник.
— Послание с вами? — хлопнул рукой по колену Абунг.
— Так точно, господин генерал! — на всякий случай подтянул брюшко докладчик.
— Господа члены комиссии, считаю, что есть необходимость нам с письмом ознакомиться. Вы согласны с такой точкой зрения?
Возражений не последовало.
— Послание — отксерокопировали? Или оно — в единственном экземпляре? — повернулись лампасы к полковнику.
— В наличии только оригинал! — доложил тот. — Размножать документы, находящиеся в нашем распоряжении, запрещено.
— Письмо большое?
— Солидное, господин генерал! На нескольких листах.
— Читать его нам всем по очереди — только время тратить, — резюмировал Абунг. — Поэтому в целях его экономии поступим следующим образом. Вы, господин полковник, озвучите послание.
— Есть!
И, прочистив горло, он начал читать, то и дело вскидывая голову, будто стоял на эстрадных подмостках:
— «Милая Ирена! Долго думал, прежде чем решиться на этот шаг. Тщательно взвешивал «за» и «против». Ни ювелир, ни фармацевт из меня в этом отношении не получился. Гран туда, два — сюда. Что в сухом остатке? В общем, как ни извивайся, а после знака = стоит смерть. И манит костлявым намагниченным пальчиком. А я весь — из металла. Тянет — неудержимо. Сначала немного упирался, но потом понял: все — напрасно. Как говорится, зряшная трата сил. Если уж между мной и безглазой, но зрячей, старухой, возникли общие силовые линии, — свидания не избежать. Как говорится, встреча состоится при любой погоде.
Чего же, в таком случае, тянуть? И я твердо вознамерился максимально ускорить процедуру перехода из телесной вселенной в духовную. Не стоит из этого делать трагедии. Так будет лучше. В том числе — и для тебя. Особенно, если согласиться с той точкой зрения, что смерть по своей сути — всего лишь бессрочный и заслуженный отдых уставшим от жизни.
Но, прежде чем сказать последнее «прощай», должен кое в чем признаться. Так что наберись, голубушка, терпения.
Сердце мхом у меня не обросло. Однако уже много лет я веду двойную жизнь. Когда-то давно, еще на родине, в Конго, допустил непростительную ошибку. И до сих пор за нее расплачиваюсь. Что такого сделал, расписывать не стану. Это в данном контексте не важно. Скажу только: наследил, занимаясь бизнесом.
Мне прищемили хвост. Нет, не контролирующие органы, что тоже было бы неприятно. В оборот взяла спецслужба марионеточного заирского теневого правительства, базирующаяся в Браззавиле (существует и такая!). На мои финансовые проделки, да еще в чужой стране, они смотрели сквозь пальцы. Наоборот, в данной ситуации для них — чем хуже, тем лучше. В том смысле, что человек, у которого имеются грехи, в определенный момент может из двух зол выбрать меньшее. Увязший по уши — воск в умелых ладонях. Лепи, чего хочешь.
Так поступили и со мной. Выбор вариантов ограничился двумя: или я говорю «да» спецслужбам, или меня сдают официальным конголезским властям, и я, следовательно, сажусь в тюрьму.
Да, это — шантаж чистой воды! Но именно на этом принципе во многом построена деятельность всех спецслужб мира. Я выбрал сотрудничество.
Не взбрыкивал, пока как-то не предложили перебраться на постоянное место жительства в Заир (ты тогда была совсем крохой). Решив, что уже оказал достаточно услуг «теневикам», впервые — будь что будет! — отказался выполнять приказ.
Несколько дней меня не трогали. Потом в квартире раздался странный звонок. Незнакомый голос вкрадчиво поинтересовался здоровьем супруги. В тот же день она в числе нескольких других прохожих погибла, как ты знаешь, в результате уличной перестрелки между стражами порядка и бандитами.
Я еще ничего не понял. А поэтому, когда снова поступило предложение переехать в Киншасу, ответил «нет». Назавтра уже знакомый голос в телефонной трубке многозначительно спросил: «Как самочувствие дочери? Не страдает ли малышка неизлечимым заболеванием?»
Все сходилось! Разборку с применением оружия устроили спецслужбы. Таким образом, случайными жертвами оказались все, кроме твоей матери. Ее убили в назидание мне. И теперь угрожали смертью тебе».
— Изложенное, в самом деле, соответствует действительности? — спросил майор.
— Не знаю! — ответил Окава. — Но, на всякий случай, запросил архивные данные. Материалы еще не поступили.
И продолжил читать.
— «Правильность моих рассуждений подтвердил тут же последовавший приказ перебираться в Заир. Отказ мог означать одно — твою гибель. Так мы очутились в Киншасе. Не стану вдаваться в подробности заданий, которые до последнего времени приходилось выполнять (нынешняя поездка в Верхний Заир — из их числа). Ибо в нашем деле, как ни в каком другом, верна пословица — «меньше знаешь — дольше живешь». Да и зачем тебе лишние переживания? Тем более, не в спецслужбах — главная закавыка. И потом — я не хочу, чтобы ты вообще рассуждала о том, правильно я поступил или нет, согласившись сотрудничество. Об этом пусть судят Господь и святой Петр.
Я же расскажу о том, в чем виноват непосредственно перед тобой.
Прости, доченька, но мужа тебе «организовал» я. Точнее, некая структура, мною нанятая. Так что ваша встреча с Клодом не была случайной. Однако сразу же оговорюсь: он сам в «заговоре» не участвовал. Просто в той конторе мне пообещали подобрать для тебя хорошего человека. Не ставя последнего в известность. Скажешь, такое невозможно? Возможно — и еще как!
Я доподлинно не знаю, как «процесс» обеспечивается — с меня, кроме денег, потребовали только твое фото. А дальше была выставка лунных камней. Где ты с парнем впервые встретилась».
— После «встретились» сначала было написано «нос к носу», — прокомментировал Окава. — Но последние слова Хлоуп-Берц очень тщательно зачеркнул. Однако не настолько, чтобы наши графологи не смогли впоследствии прочесть.
И так как в этот раз кабинетной тишины никто не нарушил, продолжил декламацию:
— «И здесь, доченька, я должен немного открутить ленту воспоминаний назад. Дело в том, что, кроме основной работы (легальный бизнес и разведдеятельность), у меня с недавних пор появилась и дополнительная. И на этой ниве судьба свела с молодым человеком. Естественно, не самых честных правил. Через какое-то время у нас начались трения. Зашедшие очень далеко.
А теперь представь себе такую картину. Музей. Эксклюзивная экспозиция. Ты идешь мне навстречу, сияя глазами. Я ничего вокруг не замечаю — буквально завораживает твой взгляд. С начала проклятой болезни ты ни разу так не лучилась. «Что произошло? — подумал я. — Какое чудо?» И услышал твои слова (они буквально врезались в память!), адресованные молодому человеку, шагающему рядом (на него поначалу я не обратил особого внимания; да что там, вообще никакого не обратил!):
