До тошноты. И это поистине глупо. Все, чего он хотел – выполнить обещание и вернуть Марни собаку и машину. О чем тут волноваться? И удостовериться, что она в порядке после того, как приняла на себя предназначенные ему пули. Он был в долгу перед ней. И это, черт возьми, все, что ему нужно.
«Ну-ну, и Земля стоит на трех китах, а не вертится вокруг Солнца», – угрюмо подумал Джейк. Отрицание очевидного всегда было для него формой самосохранения. Да, он не сразу разобрался в своих чувствах, но теперь-то знал наверняка.
Он любил эту неистовую женщину. Это так просто и в то же время дьявольски сложно.
Любовь. О боже! Что он знает о любви? Ни черта, кроме того, что сходит с ума по Марни Райт и горы свернет, только бы добиться от нее подобного признания.
И самое потрясающее – он хотел всего этого. Любви. Семьи. Обязательств.
«Эх, парень... Она мечтает изучать искусство в Париже. Черт, возможно, Марни уже в Париже. А если и нет, разве вправе он врываться к ней и навязываться со своими признаниями, когда она жаждет обрести свободу?.. Вот ведь дерьмо».
С шестнадцати лет, с того самого дня, когда он сбежал из дома на флот, Джейк никогда не колебался в принятии решений. Но сейчас по уши погряз с сомнениях. Желая Марни. Изголодавшись по ней. Пытаясь быть бескорыстным и поступать так, как будет лучше для нее.
«Я хочу быть тем, что для неё лучше, черт возьми!»
И с завидным упорством Джейк начал вспоминать, как называются розовые цветы, высаженные по обеим сторонам дорожки. Полюбовался стоящими у входной двери белыми вазонами с маленькими синими цветами. Проследил взглядом за ребенком, испачкавшим новые школьные туфли, пиная пластиковый стаканчик по обочине.
Герцогиня между тем терпеливо ждала его решения.
– Уже иду, – пообещал он, немного раздраженный тем, что она так мало верила в него. Ему нужно сделать все правильно. Другого шанса не будет. Он не мог облажаться. И не мог заявиться к Марни столь взвинченным и с ходу начать выставлять требования.
Хотя и хотел этого. Плохо.
Герцогиня могла стать прекрасной темой для начала разговора.
В то время как Джейк находился в Монтане, давая показания в штаб-квартире Т-КСАП, Майклу Райту удалось передать ему сообщение. Он не смог отыскать собаку. Джейк тут же по телефону нанял человека в Грей Фэзере, чтобы тот забрал машину Марни, потом полетел в Калифорнию, арендовал вертолет и сам отправился на поиски барбоса. Как и обещал.
На это ушел почти весь день, но в конце концов замерзшая дрожащая псина была обнаружена неподалеку от руин сгоревшего дома. Побыв несколько дней в одиночестве, Герцогиня была безумно рада Джейку. И после того, как вертолет доставил их в Грей Фэзер, Джейк забрал машину Марни и отправился сюда.
Иисусе. На своем веку он повидал самых опасных террористов, побывал в самых горячих точках планеты, и ни разу не испытывал страха. Он допрашивал наркоманов в доках с меньшим беспокойством. В него стреляли, ранили ножом, били, пытали, и он тревожился меньше, чем сейчас. Все, что нужно сделать – вытащить свою задницу из машины, постучать блестящим полированным молоточком по её зеленой двери и рассказать ей о своих чувствах. Только и всего.
Так какого черта он весь вспотел?
Джейк запустил пальцы в волосы, размышляя, не подстричься ли. Когда он в последний раз стригся? Он не помнил. Собака с жалостью глядела на него.
Джейк побарабанил пальцами по обтянутому кожей рулю.
– Пошевеливайся, а?
Никогда прежде он не испытывал ничего подобного, и это пугало его… но вместе с тем и успокаивало.
То, что он чувствовал к Соледад, было жалким подобием теперешних эмоций. Потому что, да помоги ему господь, боль от предательства Соледад не сравнится с той, что он испытает, если Марни прикажет ему убираться. Да одна эта мысль вызывала в нем озноб и ужас.
«Может, стоило надеть костюм?»
– Думаешь, в костюме я смотрелся бы лучше?
Черт, он советуется с собакой. Хорошо, Герцогиня была умна, но все равно оставалась животным.
Джейку было так страшно, что правое веко нервно подергивалось и вспотели руки.
«Проклятье, но всё-таки надо с чего-то начинать».
Он повернул ручку и, неспешно открыв дверь машины, выбрался на улицу. Придержал дверь открытой, пока Герцогиня с изяществом не прошла по кожаным сидениям к выходу со стороны водителя, после чего они с ней столь же неторопливо прошествовали к входной двери. Позвонить или постучать? Он позвонил и услышал, как трель звонка разнеслась по дому. И попытался угадать, где в этот момент находилась Марни, и как долго ему придется жда…
– Джейк, – поприветствовала она. Не удивилась. Наверное, уже потерялась в догадках, чем он там занимался, сидя в припаркованной машине и разглядывая её дом.
Пушистый бледно-голубой свитер был того же цвета, что и её глаза.
– Вот твоя собака.
«Отлично. Просто отлично, Долан».
– Вижу, спасибо, – с совершенным спокойствием произнесла Марни. Словно он не спешил сюда как сумасшедший, чуть не угробив себя по дороге. Словно не обошел все творения создателя, чтобы найти её пса. Словно не…
«Так, сосредоточься, дружище», – с колотящимся сердцем и продолжающим дергаться глазом приказал себе Джейк. Ему хотелось обнять ее, почувствовать тепло ее тела, впитать в себя ее запах и ощутить вкус губ.
Марни между тем присела и, поглаживая собаку, заворковала:
– Привет, милая. Я так по тебе соскучилась.
Перевязь из фиолетового шарфа с нарисованными на нем желтыми улыбающимися рожицами поддерживала её загипсованную руку. Рисунки и автографы покрывали гипс, напоминая о полноте её жизни. У неё была семья. И друзья.
– Ты пригласишь меня внутрь или оставишь и дальше морозить задницу на пороге? – слова прозвучали более грубо, чем он планировал.
Она встала:
– Да, входи. Из-за тебя на улице сейчас оказалось тепла долларов на пятьсот.
Она была такой красивой, что в груди у Джейка закололо. Прошла всего неделя со дня их последней встречи. И сейчас, несмотря на сломанное крылышко, она выглядела здоровой и захватывающе живой. Слава тебе, боже. Он больше никогда в жизни не хочет чувствовать, как её кровь заливает его руки, слышать, как жутко она хрипит, задыхаясь, видеть, как её везут на каталке в операционную, или как она лежит на больничной кровати, слабая и беспомощная. И не мог вынести даже мыслей о её больном сердце.
Он никогда не хотел видеть её боли. Ни физической, ни душевной.
Ему хотелось любить её.
Джейк внезапно похолодел. Что, во имя всего святого, он знал о любви? Ответ? Ни черта. В расстроенных чувствах, Джейк проследовал за Марни в дом. Он слишком поздно вспомнил ее слова, что она больше заинтересована в обретении себя, чем в поисках мужчины. Удобный провал в памяти. Да и неважно, что он чувствует.
