Главное, чтобы в коридор сейчас не вылез кто-нибудь из детей. К счастью Зинин «Маяк» почти заглушает все, даже звонки и голоса. По «Маяку» передают старые песни композитора Александры Пахмутовой. Наверное, это ее юбилей, или юбилей ее мужа, поэта Добронравова, который писал стихи к ее песням. Главное, чтобы не вышли дети. Сколько их там, за моей спиной? Лучше не вспоминать… да, еще же есть Дашкин неродившийся ребенок, которого она вымаливала у всех святых во всех церквях. Если кто-нибудь из них выйдет, интересно, смогут ли эти отморозки догадаться, что… что за безопасность любого ребенка… Не думать!!! Я не знаю, как устроен этот мир, но вполне допускаю, что в некоторых обстоятельствах человеческие мысли имеют тенденцию материализоваться. Лучше всего думать о том, что я человек холодный и равнодушный. Я не люблю людей вообще и особенно – пролетариат. Эти дети для меня – абсолютно чужие. Их в любом случае не ждет ничего хорошего в этой жизни, для них не предусмотрено в ней места, так как уже их родителей отменили как класс, а до следующей революции еще далеко. Я выросла на Земле королевы Мод, среди вечных сиреневых ледяных гор, под серебряным яблоком равнодушной Луны. Мне плевать на всех и на все, включая мою собственную жизнь…
– Ну вот и встретились, – сказал Алекс. – А я ведь знал…
– Показывай быстро, где, тогда останешься живая, – сказал второй, широкоплечий, с бегающими глазками. Удивительно, но мне показалось, что и его я тоже откуда-то знаю. – Если будешь молчать, конечно.
Разумеется, я знала, что он врет. Оставлять в живых меня нельзя было ни в каком случае. Когда речь идет о таких деньгах, живые и хорошо информированные свидетели попросту исключаются.
По счастью, оба бандита говорили приглушенно.
– Здесь, в квартире ничего нет, – негромко сказала я. – Не думаете же вы, что я такая дура… А пластинка вообще – у специалиста из Эрмитажа (я не думала, что они станут искать помпейскую пластинку, но на всякий случай поменяла место работы Петра Григорьевича).
– Где остальное? – быстро спросил Алекс.
– В надежном месте, – усмехнулась я. Кажется, именно так отвечали бандитам многочисленные герои многочисленных прочитанных мною детективов.
– Сейчас ты быстро что-нибудь накинешь, поедешь с нами и это место покажешь…
– Мне надо сначала позвонить.
– Обойдешься.
– Там закрыто…
– Сломаем!
– Там люди.
– Будут молчать, как и ты, и не станут рыпаться, останутся живы.
Я вдруг осознала, что тяну время. Зачем? На что я надеюсь? Ведь ничего не произойдет. Не прибежит отряд доблестных спецназовцев. Не приедет на газике родная милиция. Увы! Все подобные вещи случаются только в дешевых потрепанных детективах, стоящих на полках наших коридорных шкафов. Даже пожилой, доверившийся мне участковый Карп Савельевич Спиридонов узнает обо всем только сегодня вечером. Да и что он смог бы один против четверых? Еще, чего доброго, получил бы пулю в лоб вместо обещанной «квартирки на старость»! Нет, все правильно. В конце концов, каждый платит по своим счетам.
– Хорошо, едем, – сказала я.
– Давай оборачивайся поживее!
…
Лица вошедших в квартиру отморозков менялись, должно быть, на протяжении минуты, но я этого не заметила, так как в комнату они меня не пустили, и я рылась на вешалке в поисках старой куртки.
– Это куда это вы ее везти собрались? Никуда она с вами не поедет!
– Это вы?!!
Оба возгласа прозвучали одновременно. Я обернулась и, уронив найденную наконец-то куртку, выпрямилась во весь рост.
Прямо за моей спиной, в коридоре, сгрудившись, как на старой фотографии, стояли все имеющиеся в наличии насельники нашей коммуналки. Причем, что самое потрясающее, они все были вооружены!
Зина, занимавшая большую часть ширины коридора, держала в руках молоток для разделки мяса. Аркадий сжимал побелевшими пальцами ручку топора, который, как я знала, хранился в кладовке, и принадлежал покойному Федору Кривцову. Дашка там же вооружилась новенькой ножовкой. Машка стояла рядом с огромным гвоздем. У Натальи были в руках великанские портновские ножницы, Руслана сжимала тяжелую раковину, которую я же и привезла ей в подарок из Италии. А Семен, опираясь одной рукой на костыль, держал в другой, вытянутой вперед руке пистолет (или револьвер, или маузер – я совершенно ничего не понимаю в оружии!).
«Булыжник – оружие пролетариата!» – вспомнила я и едва удержалась от улыбки.
Некоторое время длилась немая сцена, а потом между ног Зины протиснулась вперед Кира и звонко и чисто произнесла:
– Пошли вон, суки позорные!
Из комнаты летел и мелодическими Пахмутовскими клубами завивался вокруг всей сцены «Маяк»:
«Пока я ходить умею,
Пока любить я умею,
Пока я дышать умею
Я буду идти вперед!
И снег, и ветер, синих звезд ночной полет,
Меня мое сердце в тревожную даль зовет.»
– Анджа, это было потрясающе! – сказал Вадим.
Он сидел в кресле, а я лежала на тахте, опираясь на локоть и подогнув колени. Глаза у меня слипались. Очень хотелось чая с лимоном и с вишневым вареньем. Да где же его взять!
– Просто великолепно! Хоть сейчас снимай художественный фильм. Вы… и все эти люди за вами… вы смотрелись просто как агитационный плакат времен Советского Союза – интеллигенция ведет пролетариат и крестьянство к светлому будущему.
– Ага, особенно уместны в этом контексте были пистолет и костыли Семена, – проворчала я. – Откуда, кстати, он его взял? Кажется, у нас хранение оружия запрещено. Или я чего-то не отследила в российском законодательстве?
– Большинство бывших афганцев имеют оружие. Все, кому надо, об этом знают.
– Замечательно. А сколько у нас в стране бывших афганцев? И, еще раз кстати: вы-то откуда здесь взялись?
– Моя жена Алина, убегая в спешке по вашему совету, оставила мне сообщение на автоответчике, из которого я понял только то, что вам, Анджа, угрожает какая-то опасность. Я взял пару своих охранников, которые подвернулись, и поехал сюда.
– То есть, милицию вызывали не вы? Ведь Карп Савельевич должен был позвонить мне только вечером…
– Разумеется, не я. Я же ничего не знал. Что я мог им сказать? Милицию вызвал мальчик из вашей квартиры, который спустился из окна кухни по веревке и водосточной трубе. Они вместе с каким-то другим мальчиком (который уже стоит на учете в милиции и все там знает) прибежали в отделение, и подняли там большой шухер. Сначала им не очень-то поверили (бандиты, пистолеты, похищение и все такое!), но когда они назвали адрес, по которому уже числилось два убийства… Почти одновременно сюда подоспел и участковый, который, по-видимому, нюхом что-то почуял… ну, есть же у старых милиционеров какая-то интуиция, вполне материально обоснованная. Как у пожилых врачей, или ученых, или спасателей…
