— Итак, внутрь мы въедем вместе с ним, — констатировала Барри, начиная понимать план Грэя.
— В этом вся идея.
— А если охрана проверит домик?
— У каждого члена персонала на лобовом стекле прилеплена специальная бумажка.
— Очень остроумно!
"У"
— Оставь свои комментарии до тех пор, когда мы выберемся оттуда своим ходом.
Эта фраза оказала на обоих отрезвляющее действие.
— Слушай, а что с Армбрюстером? — спросила она через некоторое время. — Ты ему доверяешь?
— Не знаю, как дальше, но пока он свои обязательства выполняет. Я приложу все силы, чтобы выполнить свои.
— Сомневаюсь, что они купились на эту дивную байку о некомпетентности его персонала.
— Это большая политика. Клет готов пожать руку любому…
— Даже если…
— А если рукопожатие не действует, он эту руку ломает. Сенатор поговорил с нужными людьми и сделал так, чтобы все его правильно поняли. Вот и все. Чтобы вернуть свою дочь, он не остановится ни перед чем и готов заключить сделку с самим дьяволом, то бишь со мной, если я смогу спасти жизнь Ванессы.
Мотивацией Грэя была любовь. Барри гнала прочь мысли об этом, а также о степени благодарности Ванессы (во что она может вылиться), когда все закончится. Лучшим сценарием представлял ось следующее: Ванесса выживает. Ее брак с Дэвидом Мерритом расторгается. И тогда она свободно и счастливо может жить с героем, который спас ее от мужа-убийцы. Барри при этом тоже в накладе не останется — вот он, исключительный случай, который наконец-то вознесет ее на такие высоты, о которых она раньше и не мечтала. А ведь именно этого она желала больше всего на свете, не так ли?
Раздраженная своими мыслями, она угрюмо произнесла:
— Хоть бы картишки взял с собой, что ли, чтобы время убить.
— Если ты изнываешь от безделья, то можешь переодеться. — Он кивнул на саквояж. — Здесь твое вечернее платье на сегодняшний вечер.
В саквояже оказалась униформа медсестры — брюки и блузка, правда, разного цвета, — пара мягких белых тапочек и комбинезон морского пехотинца.
Грэй сказал:
— Медсестры обычно не носят одноцветных костюмов, так что ты не будешь выделяться.
Барри высыпала содержимое саквояжа на пол домика.
— А что делать с комбинезоном?
— Это мое.
— Замечательно. — Она встала и потянулась к пряжке своего ремня. — Может быть, ты отвернешься?
— Нет, но если тебе так хочется, то можешь отвернуться ты.
Если он не делал из этого проблемы, то и она не будет. Она сделает вид, что столь же привычна к таким ситуациям, как и он, решила девушка и сняла туфли. К тому же в домике темно, свет едва просачивался через занавешенные окна с обеих сторон.
Освободив пряжку, она расстегнула слаксы, они свободно соскользнули вниз. Аккуратно свернув, она уложила их на дно саквояжа. Затем расстегнула блузку и сняла ее, оставшись в одних трусиках и лифчике. Слава Богу, хоть они одного цвета! Совершенно новый комплект, только что купленный в «Секрете Виктории».
Да, конечно, она не фотомодель, рекламирующая дамское белье. И уж, само собой, не Ванесса Армбрюстер Меррит. Может быть, полутьма поможет смягчить сравнение? И тут они с Грэем заметили, что машина замедляет ход. Барри недоуменно взглянула на него, он взглянул на часы.
— Мы не могли доехать так быстро! Зачем же он остановился?
— Может, хочет заправиться?
— Не знаю, — отозвался он, стараясь выглянуть сквозь щель в занавесках. — Я ничего не вижу.
Машина продолжала тормозить и вскоре совсем остановилась. Как только водитель отключил мотор, отключилось и радио. Раздался звук открывающейся двери. Когда шофер вылезал, домик качнулся.
— Привет, моя сладкая, — услышали они. — Небось заждалась?
Дэйли всерьез воспринял свою нынешнюю работу в качестве приманки.
Вскоре после того как они с Барри и Грэем расстались, он заметил серый седан — тот уже несколько кварталов ехал за ним, держась на безопасном расстоянии. Немного попетляв по улицам города, как его учил Грэй, Дэйли убедился, что ему снова сели на «хвост».
Возможно, Грэй прав, и у него на машине установлен маячок, а может, этим ублюдкам просто повезло, и они наткнулись на него случайно. А может быть, секретная полиция Меррита работает гораздо лучше, чем представляет себе Грэй? Это было бы ужасно. Однако не будут же они трогать старого, больного, задыхающегося человека посреди оживленной улицы. Дэйли чувствовал себя относительно спокойно.
В течение первого часа игра в догонялки еще доставляла ему удовольствие, но со временем однообразие стало надоедать. Зевнув третий раз в течение пяти минут, он настроил радиоприемник на станцию, передающую рэп, исключительно из тех соображений, что ненавидел эту музыку всей душой. Если и эта омерзительная какофония не взбодрит его и не заставит быть бдительным, то больше уже ничто не поможет.
Когда у него заурчало в желудке, он свернул в специальный «Макдональдс» для проходящих машин и заказал биг-мак себе и Долли. Молодой парень, который принимал заказ, заметил, что спутницей Дэйли является надувная кукла, но оставил этот факт без комментария. Дэйли тоже не стал распространяться на эту тему. Пусть уж лучше пацан считает его извращенцем, лишь бы дело не пострадало.
Он остановил машину перед входом в обеденный зал и безучастно наблюдал за входящими и выходящими посетителями, поедая свой гамбургер. Особого аппетита он не чувствовал, поэтому доесть оба биг-мака не смог. Он готов был поклясться, что Долли очень неодобрительно посмотрела на него, когда он выбрасывал остатки ужина.
Не имея желания снова колесить по городу, он апатично опустил руки на руль и продолжал наблюдать за клиентурой «Макдональдса». Особенно его интересовали супруги с маленькими детьми. Эти явно счастливые пары служили живым подтверждением того, что земной идеал не так уж недостижим. Но вместо того чтобы радоваться этому при виде детишек, весело уплетающих свою незамысловатую еду, Дэйли вдруг загрустил.
Уже не в первый раз он осознал, что упустил в жизни нечто очень важное. Надо было жениться на той хорошенькой маленькой школьной учительнице, которая сходила по нему с ума. Он ведь точно так же сходил с ума по ней. Он потерял голову при виде ее нежных карих глаз и этой мягкости в их первую ночь. Одна ее улыбка делала его таким счастливым, будто он получил миллион долларов.
Но он воспринимал ее как нечто само собой разумеющееся и был невнимателен, зачастую предпочитая ее обществу сверхурочную работу. В его погоне за удачным материалом она оставалась на заднем плане. Перспектива поехать на место только что совершенного преступления была вне конкуренции, по сравнению с перспективой пойти с ней в кино.
