— Но…
— Ой-ей-ей! — Сандер засмеялся, покачиваясь с каблука на носок. — В этом «но» мне слышится много, много долларов.
— Но, — повторил Бо, меряя край воображаемой террасы шагами, — если уж вы решите строить, можно добавить кое-что еще, все-таки сделать плитку, создать атмосферу летней кухни. Внутри у вас кухня открытая, вот и снаружи можно сделать то же самое. Зеркальное отражение, только поменьше.
— Что за летняя кухня?
Бо взглянул на Гиба, прочел в его глазах настороженное любопытство.
— Тут можно поставить еще одну плиту с горелками, рабочий стол. Отгородить эти две стороны решетками, может, посадить что-нибудь вьющееся и довести лозы до крыши. Тут можно обойтись простыми планками. Будет такая узорчатая тень: и солнечно, и не печет. В этом случае у вас будут посетители и в самые жаркие часы.
— Я о таких вещах не думал.
— Ну, ладно, можно просто удлинить уже существующую террасу, переложить покрытие или…
— Нет-нет, продолжай. Может быть, легкая колоннада.
Сандер ткнул Джека локтем в бок и шепнул:
— Зацепил его.
— Ну, видите ли… — Похлопав себя по карманам, Бо умолк. — У кого-нибудь есть, на чем писать?
Ему пришлось удовлетвориться бумажной салфеткой и спиной Джека. Он набросал примитивный чертеж.
— О боже, мама будет в восторге! Папа, ты попал на бабки.
— И сколько мне это будет стоить?
— Сама конструкция? Я представлю вам примерную смету. Сначала мне нужно сделать измерения.
— Эй, вы там закончили? Я тоже хочу посмотреть. — Джек повернулся и начал изучать салфетку. Потом он поднял взгляд на свекра. — Да, отец, вы попали. Единственный выход: заставить его съесть салфетку, потом убить его и избавиться от тела.
— Я об этом уже размышлял, но тогда мы опоздаем к ужину. — Гиб вздохнул. — Лучше уж вернуться и показать ей салфетку. — Он хлопнул Бо по плечу и ухмыльнулся. — Посмотрим, сколько он проживет после того, как представит смету.
— Он ведь шутит, да? — спросил Бо у Сандера, когда Гиб повернулся и направился обратно к дому.
— Ты когда-нибудь смотрел по телику «Клан Сопрано»?
— Он ведь не итальянец!
И выглядел он как нормальный мужик, семьянин, дед, заботливо несущий свою внучку домой.
— Только ему не говори. По-моему, он сам об этом забыл. Но наша лавочка? — Сандер остановился у входа. — У моего отца шкала ценностей такая: на первом месте моя мать, потом его дети, потом внуки, остальные родственники, а потом эта лавочка. Для него это не просто бизнес. Ты ему нравишься.
— Откуда ты знаешь?
— Если бы ему не понравился парень, которого Рина привела на воскресный ужин, он был бы гораздо приветливее.
— А почему?
— Если бы ты ему не понравился, он бы не беспокоился. Он сказал бы себе, что Рина не может относиться к тебе серьезно. Если у папы и есть любимчик, то это Рина. Их связывает нечто особенное. А вот и Белла наконец прибыла со своей бандой. — Сандер кивнул на остановившийся у дома спортивный «Мерседес» последней модели.
Первой из машины вышла тоненькая девочка, только что вступившая в подростковый возраст. Тряхнув головой, она перебросила через плечо волну отсвечивающих золотом на солнце белокурых волос и направилась к дому Хейлов.
— Принцесса София, — сказал ему Сандер. — Старшая дочка Беллы. Сейчас проходит через стадию «Я прекрасна, но мне все надоело». А вот Винни, Магдалина и Марк. Винс — корпоративный адвокат. Богатая семья.
— Он тебе не нравится.
— Да нет, он ничего. Дал Белле то, что она хотела, содержит ее на уровне, на который, по ее словам, она имеет право. Он хороший отец. Обожает детей. Просто он не тот парень, с которым ты захочешь попить пивка и поговорить по душам. А вот и сама пчелиная королева — Белла.
Бо увидел, как Винс открывает дверцу, и из машины выходит Белла.
— У вас в семье богатый урожай красивых женщин.
— Что есть, то есть, — ответил Сандер. — Нам, мужчинам, приходится ходить вокруг них на цыпочках. Привет, Белла!
Он помахал рукой, перебежал через улицу и, обхватив сестру обеими руками, оторвал ее от земли.
…Шум был невообразимый. «Будто попал, — подумал Бо, — на какую-то шумную вечеринку, которая длится и длится в течение нескольких лет». По всему полу копошились дети разных возрастов. Взрослые переступали через них или обходили их.
Рина пробралась к нему, погладила по плечу.
— Ты как? Держишься?
— Пока да. Они говорили, что меня надо убить, но отказались от этого плана, потому что всех позвали к столу.
— Еда для нас — это святое, — согласилась Рина. — А что ты…
Ей пришлось замолчать, потому что Бьянка вышла из кухни и крикнула:
— Ужин!
Это было всеобщее лавинообразное движение. Очевидно, приказам Бьянки Хейл повиновалась вся семья. Бо усадили на стул между Риной и Ань и, следуя семейной традиции, положили ему на тарелку еды, которой ему хватило бы на неделю.
Текло вино, тек разговор. Все перебивали, заглушали или вовсе не слушали друг друга, но никто не протестовал. Каждому хотелось что-то сказать, и каждый говорил свое, когда вздумается.
Обычные правила тут не действовали. Если разговор заходил о политике, они говорили о политике. Точно так же они говорили о религии, еде, бизнесе. И совершенно бесцеремонно расспрашивали его о Рине.
— Итак, Бо, — Белла подняла свой бокал, — вы с Катариной уже определились по старшинству? Кто из вас выше?
— Я выше. Примерно на четыре дюйма.
Она послала ему через стол ехидную улыбочку.
— В последний раз она привела в дом…
— Белла, — одернула ее Рина.
— В последний раз она привела в дом актера. Мы решили, что он с такой легкостью запоминает текст ролей, потому что в голове у него много пустого места.
— Я однажды встречался с такой же девушкой, — с легкостью парировал Бо. — Она могла точно описать, кто во что был одет, ну, скажем, на церемонии присуждения «Оскара», но не смогла бы с уверенностью сказать, как зовут президента Соединенных Штатов.
— Белла умеет и то, и это, — вставил Сандер. — Она у нас девушка разносторонне одаренная. Винс, как рука твоей матери?
— Гораздо лучше. На будущей неделе снимают гипс. Моя мать сломала руку, — пояснил он, повернувшись к Бо. — Упала с лошади.
— Мне очень жаль.
— Ей это почти не мешает. Она поразительная женщина.
— Несравненный образец, — сладким голоском добавила Белла. — Как насчет твоей матери, Бо? Рине придется держаться на ее уровне и меркнуть в сравнении с ней?
Наступило напряженное молчание.
