– Да я, Сергей Сергеевич, да мы… – замельтешил, было, Гуреев и вдруг испуганно присел, когда Круглов, даже не оглянувшись на появившегося на площадке Поздюшина, отставил назад руку с гуреевским пистолетом, плюнувшим в охранника огнем.
Поздюшин, взмахнув руками, завалился назад, и исчез, с глухим стуком ударившись через секунду о землю.
– Ну что, сука, влип ты со своими погаными баксами и ворованным золотом? – спросил Круглов у Гуреева, угрожающе надвигаясь на него. – Я тебя сейчас тоже либо убью, либо сдам. Кончилась твоя вольготная житуха.
С отчаянием загнанного в угол зверя, Гуреев вдруг тоже окрысился, и выкрикнул в лицо Круглову, чуть ли не с визгом:
– А ты что думаешь, тебя за это похвалят? Да тебя самого к «сливу» приготовили! Вот сразу после конференции и «сольют»!
– Откуда ты знаешь про конференцию и вообще, про это?– внутренне напрягаясь, спросил его Круглов.
Но тот, выпустив пар, опять замолчал, и только испуганно смотрел из угла.
– Гуреев, я что, должен повторять свой вопрос? Откуда ты про все это знаешь? – повышая голос, вновь спросил Круглов.
– Разведка донесла… – неопределенно ответил Гуреев. – У меня тоже связи есть…
– Наслышан я о твоих связях, – усмехнулся Круглов и нарочито дружелюбно спросил: – Так, говоришь, к «сливу» меня приготовили?
– Да, – осмелев, кивнул Гуреев и сказал: – Сергей Сергеевич, валить тебе отсюда надо, валить, а то скоро тебе самому крышка. Я точно это знаю.
– Знаешь и молчишь… – процитировал Круглов слегка перефразированную строку из известной песенки и задумчиво посмотрел на Гуреева.
– В нашем мире каждый сам за себя, – ответил Гуреев, виновато отводя глаза.
– Это точно! Ну и что будем делать?
Гуреев растерянно посмотрел на него, проверяя, действительно ли Круглов ждет от него ответа и, убедившись, чтот тот серьезно спрашивает, предложил:
– Говорю, бежать тебе надо! Возьми вот один рюкзачок с собой на конференцию, а там уезжай куда-нибудь. Не мне тебя учить, сам опытный… А я второй рюкзак себе оставлю, если не возражаешь, а третий – государству сдам, надо же нам чем-то оправдать то, что ты тут натворил… – Гуреев мотнул головой в сторону мертвого охранника.
– Я натворил… ну ты и наглец!.. – покачал головой Круглов. – Золота мне не нужно, забери себе оба рюкзака и… положи их обратно в штольню, – он усмехнулся, увидев, как у Гуреева вытянулось лицо, и добавил: – А вот валютку я у тебя возьму, если не возражаешь…
– Да бери, конечно! С ней тебе, действительно, будет меньше хлопот, – согласился Гуреев, но метнул сожалеющий взгляд в сторону мешка с валютой, а потом деланно-равнодушным тоном спросил: – А откуда ты про штольню-то знаешь?
– Да я там вместе с породой оседал… – намекнул Круглов.
– Так это был ты! Чувствовал же я, что кто-то мне в спину смотрит… – с досадой сказал Гуреев.
– Плохо чувствовал! – оборвал его Круглов. – Ты вообще малочувствительный: перед Степанцовым вот засветился, на черных рынках наследил… Ну ладно, чего теперь это обсуждать, двигать отсюда надо. Бери рюкзаки, нужно перенести их в машину. Поедем на рудник и по дороге обсудим детали наших показаний, чтобы расхождений не было. И тут еще одно дельце незаконченное осталось…
Сбросив рюкзаки с золотом вниз, они спустились по перекинутой внутрь зоны веревочной лестнице, и бегом потащили их через дорогу к «поперечке», где за снежным сугробом был «припаркован» джип.
А снег все валил и валил…
Увидев джип, но без Михеева, Гуреев бросил испуганный взгляд на Круглова.
Тот усмехнулся:
– Ты все правильно понял, Михеева больше нет – сражен вражеской пулей…
Сказав это, он вдруг замер. У него родилась идея, которую он начал прокручивать, загружая рюкзаки на заднее сиденье.
Забравшись с насупившимся Гуреевым в джип, Круглов прогрел двигатель, а потом покатил по «поперечке» к месту, где он оставил Степанцова и свою машину.
Труп Михеева по-прежнему лежал у обочины. В свете фар Круглов успел заметить, что и Степанцов из машины не выходил – сидел, темной грудой навалившись на руль, а вокруг машины белел покров свежего нетронутого снега.
– Гуреев, даю тебе шанс укрепить мое доверие к тебе, – остановив джип напротив уазика Степанцова, сказал Круглов. – Сейчас ты выйдешь и пристрелишь Степанцова через лобовое стекло.
Гуреев вздрогнул, с ужасом глядя на Круглова.
– А ты думал, я все время буду делать за тебя грязную работу? – усмехнулся Круглов. – Нет, мил человек, придется потрудиться, а то потом не отмоешься: Степанцов давно за тобой следил и молчать о твоих выкрутасах не будет…
Он вышел из машины и, обойдя ее, открыл дверцу со стороны Гуреева:
– Вперед!..
– Я не могу… – выдохнул тот.
– Еще один импотент: могу, не могу! – зло сощурился Круглов. – А ну давай, выходи! Еще минута, и я тебя сам сдам! – и он выдернул Гуреева за воротник из машины.
Подтащив его к уазику Степанцова, он открыл дверцу и посмотрел на майора. Глаза у того были закрыты, он все еще находился в бессознательном состоянии после кругловского удара.
Приподняв Степанцову опущенную голову и усадив его на сиденье поровнее, Круглов захлопнул дверцу и повернулся к обомлевшему от ужаса Гурееву.
Вытащив из кармана гуреевский пистолет, Круглов вложил его в безвольную руку хозяина и, подняв ее, помог спустить ему курок, выстрелив через стекло прямо в запрокинутое лицо Степанцова.
Выстрел всколыхнул снежную завесу, на секунду заглушив завывание ветра и шорох снега. Лобовое стекло уазика перестало быть темным, мгновенно покрывшись густой сетью белесо-серебристых трещин, разбежавшихся от маленькой аккуратной дырочки в нем, словно кто-то одним движением накинул на него мерцающую паутину.
Гуреев вскрикнул и, отпихнув от себя пистолет, тяжело обвис на руках Круглова, который его тут же безжалостно встряхнул:
– Не время в обмороки падать! Нам еще Михеева нужно положить в салон, приходи в себя! – и он отхлестал Гуреева по щекам, а потом, зачерпнув снега, жестко обтер ему лицо.
Гуреев слабо отпихиваясь, выпрямился и, покачиваясь, словно пьяный, спросил:
– Зачем?…
– Затем, что когда вы с Михеевым ехали на задержание, Степанцов в попытке прикрыть своих сообщников, стрелял в вас и убил Михеева. А ты вынужден был, обороняясь, стрелять в него. Ясно?
Гуреев обреченно кивнул.
– Все, а теперь быстро перегружай два рюкзака с золотом ко мне в «собачник», по пути закинем их в штольню. А третий рюкзак и Михеева отвезем на рудник. Нужно ехать, пора людей отправлять на вышку, а то еще кто-нибудь приползет в наш уютный уголок…
Затаскивая тяжелого Михеева на заднее сиденье джипа, он даже не подозревал, как недалек был от истины, произнося последние слова.
