class="p1">— Мне не нужны пространственные ответы. Сколько требуется времени? Та девушка, что я сбил. Ты сказал, что она может родить. Сколько ей требуется времени?
Винсенте был ошарашен услышанным. Как все было не вовремя.
— У нее небольшое сотрясение, — Винсенте потер рукой висок и поморщился, как будто бы внезапно накатила головная боль. — Сломанная нога делу не помешает. — Она молода.
— Молодость ничего не значит. Моя жена тоже молода, — Алехандро смотрел на Винсенте, не моргая и не отводя взгляд. — Однако же родить она не может.
— Давайте проведем анализы, — предложил Винсенте.
— Никаких анализов. Никто не должен знать.
— Оформим на карточку Августы.
— Винсенте, ты удивляешь меня. У них может быть разная группа крови. Как ты все это собираешься потом объяснять?
У Винсенте действительно разболелась голова. Если бы он сейчас занимал пост главного, то не было бы никаких проблем. Легко и просто он бы заменил анализы Августы на анализы этой девушки. И решив, махнуть рукой, как в тот раз с Августой.
— Она сможет забеременеть очень быстро. Я ее осматривал, никаких отклонений не увидел, — Винсенте сказал это уверенно и просто, надеясь на волю случая. Она должна родить. Просто не бывает, чтобы везде все шло не так, как хотелось бы.
— Ты в этом точно уверен? — Алехандро поднялся, он услышал то, что хотел слышать. — Винсенте, не хотел бы я оказаться на твоем месте, если эта девушка не забеременеет и не родит, — он направился к двери. — Ты исчезнешь вместе с ней, — сказал он будничным тоном.
Винсенте вытер пот со лба. Надо успокоиться. Он понимал, что попасть на ранчо без разрешения Алехандро будет трудно и практически невозможно. Надо внимательно осмотреть эту девушку. Взять анализы. Хотя Алехандро и против. Но это надо сделать. Один раз он допустил ошибку. Сейчас нельзя ее повторять.
— Войдите, — отозвался Винсенте на стук в дверь. — Спасибо положите на стол.
Ему принесли результаты анализов пациентов, которые надо изучить. Но его голова шла кругом от событий. «Надой пойти посмотреть на Луз, это сразу меня отрезвит» — , подумал Винсенте и направился к выходу.
Рамона спустилась вниз. Ее сын стоял у окна. У него был потрепанный вид, рубашка и костюм помяты.
— Доброе утро, Роберто, — мягко обратилась она к сыну.
— Здравствуй, мама, — сухой, ничего не выражающий голос. Он даже не повернулся к ней.
— Прими ванну, и мы позавтракаем, — Рамона улыбнулась про себя. Она знала, что все будет в порядке.
Роберто медленно повернулся и посмотрел на мать, Его взгляд. Она испугалась — это был совсем другой человек. Жесткий, невозмутимый. Руки в карманах. Он чуть склонил голову набок. Что-то было не так в поведении Рамоны. Он это чувствовал. Теперь Роберто мог видеть то, что ранее ускользало от его взгляда. Его мать нисколько не расстроена происходящим. И даже рада, что он сейчас дома.
Рамона заволновалась. Она быстро подошла к сыну и обняла его, спрятавшись, только бы не смотреть ему в глаза.
Роберто не пошевелился. Даже когда она его обняла, он не качнулся. Стоял как стена. Не сделал попытки обнять мать.
— Ты рада, — констатировал сын. — Рада. Ну что ж, — вынул руки из карманов и отстранил от себя мать. — Довольствуйся, наслаждайся.
— Что ты, сынок, — Рамона тронула его за руку, ее сердце бешено билось. Неужели он узнала, что это она устроила поджог, в котором погибла Кристина.
— Ты никогда не хотела видеть ее в этом доме, ты получила свое, — он повернулся и пошел к лестнице.
— Но она же тебе изменяла, — выкрикнула Рамона, и закрыла рот рукой.
Роберто остановился на лестнице.
— Я тебе этого не говорил. Откуда ты знаешь? — он не поворачивался. Сомнение скользнуло в его сознание. Неужели. Посмотреть на мать и увидеть ответ.
— Я, я — Рамона искала ответ, подбирала, что сказать, — наняла детектива, он следил за ней. И сказал мне, что у нее есть другой. Вот так я об этом узнала, — Рамоне казалось, что она тонет.
Роберто вернулся, подошел к матери, взял ее за плечи, взглянул в ее глаза.
— Даже если это правда. Даже если Кристина мне изменяла. Мама, я надеюсь, что ты не имеешь отношения к пожару.
— Ради бога, — Рамона вырвалась из рук сына. — Как ты смеешь меня обвинять? Обвинять в том, что я беспокоилась за тебя, хотела узнать, что из себя представляет эта девчонка? Ты мой единственный сын. И я должна знать, кто с тобой пойдет рука об руку всю твою жизнь.
Роберто отшатнулся. Кристина была права — его мать никогда бы не приняла ее. Он был слеп. Но все же — неужели Рамона могла это сделать.
— Я люблю тебя. И как мать — не позволю, чтобы кто-то водил тебя за нос. А если бы она понесла бы от своего любовника? Не позволю, чтобы ты считал ребенка своим, который никаким образом к тебе не относится. Ты слышишь меня? Ты был слишком наивен и слеп, увлекшись этой девчонкой. Но я с уважением отнеслась к твоему решению жениться. Все устроила, смирилась. А сейчас ты меня обвиняешь?
— Ты сама себя путаешь. Говоришь, что Кристина могла родить от другого мужчины, ты противилась этому, но говоришь, что согласна была на свадьбу. Где логика, мама? — Роберто загнал ее в угол. — Кристина сама сделала бы выбор. Ты не имела права вмешиваться. Скажи, мне правду — это твоих рук дело? — Роберто понимал, что чтобы не сказала сейчас мать — факт, что Кристина ему изменяла — был на лицо. Но ему требовалось знать, могла ли мать пойти на преступление. Он встал перед ней на колени. — Я хочу знать правду, мама. Я стою перед тобой на коленях и прошу сказать мне — ты виновата?
— Роберто, сынок, встань сейчас же, — Рамона пыталась поднять сына. Но поняв, что он непреклонен, она сама опустилась на колени, обняла его и заплакала. — Мне больно от того, что ты так думаешь. Я не виновна.
Роберто отстранился. Слезы матери его не тронули, но убедили, что она не имеет отношения к смерти Кристины. Его мать никогда не опустилась бы на колени, даже перед сыном.
— Пусть это будет правдой, мама, — он встал, но помогать матери не стал. — Никогда больше не вмешивайся в мою жизнь.
Рамона поднялась с колен.
— Хорошо, и в доказательство своей невиновности — я организую похороны, — ну не могла она говорить ее имя, будь она проклята, эта девчонка, что вбила клин между ней и сыном.
— Нет, похорон не будет. Никаких, — Роберто уже поднимался по
