мир, который его окружал. Но Эрин… она, сама того не подозревая, стала тем самым спасительным маячком, который указывал ему верный путь. Лишь один взгляд её добрых глаз, и вся боль, сидящая внутри, мгновенно покидала его тело. Он так долго искал её, так долго искал… и когда, наконец, нашел, то слишком быстро потерял.
И виной тому были они.
Бейкеры.
Тщеславие, эгоизм и властолюбие этих людей погубили ни в чем неповинную душу. Её настигла слишком мучительная смерть – та, которую не заслуживал столь светлый и нежный ангел, как она.
Сунув руки в карманы брюк, он начал вспоминать каждый свой шаг, каждый удар, который Ему нанес. Вначале исчезнувшие деньги – отвлекающий маневр, ничего серьезного. Затем разбитая машина – заставляет задуматься. Взорвавшийся вертолет – как предупреждение о надвигающейся опасности. И нападение на компанию – так он объяснил, что шутки не его удел. А ещё он помнил, какую неоценимую помощь оказал ему Оливер, фактически взяв всю вину на себя. Все должны были думать, что именно его люди организовали нападение. Что именно он желал Ему навредить. И как удачно сложилось, что обе его игрушки случайно познакомились на том приеме. Он тоже там был. Он видел их рукопожатие, и вот тогда в голове и созрел план использовать Ньюмана, как пешку. Счет в Швейцарии, отмывание денег… всё это было лишь каплей в огромном море боли, которым он омоет Его лицо. В которое заставит окунуться.
Он помнил, что тогда написал. Помнил каждое слово, потому что оно словно гвоздь день ото дня вколачивалось в виски. Дарен должен был оставить её. Должен был лишить свою душу спасения. Так было нужно. Он просто должен был понять. Ощутить то же самое. Каждым нервом на теле прочувствовать его собственную боль. И понять, что чувствуешь, когда единственный человек, который вселял уверенность и дарил желание мечтать, уходит из жизни. Чтобы больше никогда не вернуться.
Взглянув на свои наручные часы, мужчина отвернулся от окна.
Он выжидал уже очень долго. Наблюдал за тем, как медленно и мучительно между этими двумя растет необъятная пропасть. Как сердце Дарена всё больше ожесточается, наполняется запредельной жаждой мести и превращается в бесполезный кусок ледышки. Как Ученик превосходит Учителя. И как надежда на искупление безвозвратно, день за днем, превращается в обыкновенную горстку пепла.
Наблюдая за заходящим за горизонт солнцем, он думал о том, что завтра, когда оно взойдет снова, всё изменится. Пришло время доиграть партию. Пришло время сделать свой последний ход.
И пусть кровавый багрянец ознаменует начало новой жизни.
Эбби стояла у окна и, крепко обнимая себя руками, неотрывно смотрела на огни сумеречного города. Если бы не они, на дома опустилась бы непроглядная черная мгла. Они были маленьким светом во тьме, которая сейчас правила на земле. Маленьким, но всё же светом. Благодаря ему ночь, в которой таилось великое множество самых разнообразных страхов и тайн, в одно мгновение становилась намного светлее и безопаснее. Намного прекраснее.
Свет и тьма. Многовековое сражение, окончательно победить в котором не получалось ни у одной стороны. Но, если верить, если бороться и не отступать, то даже столь незначительные, казалось бы, совсем беспомощные огоньки, способны стать единственно возможным спасением; способны вытащить из самой вязкой и смердящей трясины.
Прикрыв глаза, Эбби позволила Его последним словам вновь накрыть её с головой: «…У меня не было выбора!..»; «…Он не дал мне его, понимаешь?! Не дал!!..»; «…Я не мог рисковать её жизнью, потому что умер бы, если бы этот сукин-сын до неё добрался!!..». Она судорожно выдохнула, вспоминая любимые синие глаза, наполненные невыносимой болью и бешеным, диким страхом. Страхом за неё. За её жизнь. Он вновь пытался от чего-то её уберечь. Как делал это всегда. Изменилось лишь одно – угроза на этот раз была намного мощнее и опаснее, чем прежде. Она поняла это сегодня, когда увидела, как один из самых бесстрашных и неудержимых людей тоже был напуган. Он стоял на самом краю пропасти; готов был сорваться вниз в любую минуту. Вот, почему, стоило ей лишь на короткое мгновение увидеть его глаза, как она тут же получила ответы на все свои вопросы.
Он не струсил. Это всё, что ей нужно было знать. Всё, что она так хотела знать.
– Я принесла тебе чай, – голос Рози заставил её прервать размышления, – и ещё немного пирога. Знаю, ты не просила, но тебе нужно поесть. Иначе малыш не будет расти.
Эбби осторожно закрыла жалюзи, а затем медленно повернулась.
– Спасибо. Я поем.
– Ты в порядке? – Вопрос Рози заставил уголки её губ невольно приподняться. Она уже и забыла, что значит «быть в порядке»; просто не чувствовать, как изо дня в день боль прожигает тебя изнутри. Жить нормально. Быть счастливой. Вдруг до боли в груди вновь захотелось плакать, а затем рассказать обо всём, что творилось на душе, но вместо этого она просто кивнула. Опустившись рядом с ней на диван, Эбби взяла в ладони горячую кружку с жасминовым чаем. – Ты очень много для него значишь.
Кружка замерла у самого рта; что-то необъяснимое в этот момент случилось с сердцебиением. Но Эбби ухватилась за единственную ниточку, которая могла вытянуть её из мучительных мыслей.
– Грег действительно замечательный, и я не знаю, как справлялась бы без него.
– Я говорила не о нем.
Ниточка порвалась, и, выдохнув, Эбби опустила дрожащие руки на колени.
– Не понимаю.
– Тот мужчина, который привез тебя, – уточнила Рози то, что итак было очевидным, – он очень сильно тебя любит.
– Я не уверена, что это так.
– Но я уверена, – настаивала она, при этом подаваясь чуть вперед, – потому что подобный взгляд невозможно подделать. Любому, кто попросит, глаза всегда скажут правду. Если он и оставил тебя, то сделал это не по доброй воле, – словно услышав слова Нэл, которая совсем недавно говорила ровно то же самое, Эбби подняла на Рози взгляд. – Когда человек любит настолько сильно, только что-то очень серьезное может заставить его уйти. А я вижу, что для него во всей этой вселенной и во всех её параллелях существуешь только ты. – Она коснулась ладонью её руки, а затем качнула головой. – Не теряй это, Эбби. Что бы ни происходило, не теряй.
Сердце застучало сильнее. Внутренний голос кричал: «Не потеряю! Что бы ни происходило, не потеряю!», но что-то останавливало её от того, чтобы произнести это вслух.
А стук в дверь окончательно убил всякую на это надежду.
