- Ты не боишься?
- Нет, - твердо ответила она и вовлекла меня в новый поцелуй.
Это было волнительно и настолько чувственно, что хотелось кричать. Я переживал и боялся причинить боль, хотя прекрасно понимал, что это неизбежно. Но в любом случае я стремился к тому, чтобы всячески облегчить эту боль, не жилая, чтобы рядом со мной Поля испытывала подобные ощущения.
У меня было много женщин, но ни с одной из них я был так счастлив и так бережен. Полумрак спальни, в которую мы переместились, растворял контуры, но я всё равно хорошо видел нежные изгибы хрупкого тела, которое хотелось бесконечно целовать. Полина боялась, я это чувствовал и понимал, что неизвестность пугает хлеще всякого приобретённого страха. Мы целовались, наслаждались прикосновениями, ловили каждый вздох и затуманенный желанием взгляд.
Это было больше, чем просто секс, в конце которого организм и сознание сотрясается в судороги сладкого наслаждения. Всё, совершенно всё, что, так или иначе, касалась малой, для меня было гораздо серьезней, гораздо больше, чем любые понятия и вещи, понятные человеку. Полина доверилась мне, несмотря на любые внутренние опасения и боязнь, и теперь я принимал это доверие, впитывал своей кожей и душой.
Рядом с Полей я словно бы заново изучал этот мир и природу человеческого чувства. Единение морального и физического наслаждения как бы запускало процесс моего перерождения, ведь прежде, кроме удовлетворения плоти, обычной природной потребности я ничего больше не ощущал. Выжженное поле, пустота, которая теперь медленно заполнялась яркими красками и необъятным спектром мощных положительных эмоций.
Тихие стоны, горячая кожа, прикрытые ясные глаза, закушенная губа и так живописно разметавшиеся по подушке волосы – всё это вводило меня в катарсис и казалось, что так поразительно хорошо просто не может быть, это запредельно, нереально.
Еще долго после всего произошедшего я лежал на кровати и крепко сжимал в своих объятиях малую. Ее голова покоилась на моей груди. В душном воздухе спальни всё еще витал аромат нашего единения на все возможных уровнях. У меня просто язык не поворачивался описать этот процесс таким блеклым словом как «секс».
Проведя кончиками пальцев вдоль позвоночника Полины, я ощутил, что она абсолютно не двигается.
- Всё хорошо? – тихо спросил я, целуя ее в макушку.
- Да, - растеряно ответила она, не поднимая на меня своего взгляда.
- Я старался свести твою боль до минимума, - в моем голосе послышались нотки оправдания.
- Спасибо, я это почувствовала, - Поля всё же глянула на меня. – Только…
- Что? – я напрягся.
- Просто живот теперь немного болит и я, кажется, испачкала всё постельное. Извини.
- И как с таким папашей ты всё же сумела остаться такой светлой? – этот вопрос скорей всего был риторическим. - Не беспокойся, сейчас я всё исправлю.
Набрав в ванну горячей воды, я помог Поле сесть. Сам же я наспех привел себя в порядок и забросил грязное белье в стиральную машину. Малая сидела, обхватив свои коленки руками. Я сел рядом с ней и внимательно посмотрел на нее, опасаясь увидеть в таких уже родных глазах сожаление.
- Прошу только не молчи.
- Я счастлива, - тихо ответила Полина, глянув на меня. – Просто теперь я себя чувствую так необычно, будто моя жизнь окончательно поделилась на «до» и «после».
- Ты жалеешь об этом?
- Нет, ни капли.
- Я не хочу, чтобы ты больше плакала.
- Не буду, мне и самой этого не хочется. Просто жаль, что папа вот так глупо гробит свою жизнь. Он ведь не был таким, каким теперь стал.
- Люди не меняются. Всё, что есть у них рано или поздно дает о себе знать.
- Думаешь?
- Знаю, солнце.
