Часть 25
***
— Волнуешься?
Волнуюсь ли я? Да мне кажется, что сердце очередным неверным ударом просто протаранит грудную клетку!
— Может, всё-таки отложим ужин чуть-чуть на потом? Может, в следующем месяце как-нибудь или осенью... — блею, разглядывая сквозь окно автомобиля монолитный двухметровый забор. Там, за этой неприступной стеной – дом родителей Марка, его семья, и я с минуты на минуту с ними познакомлюсь.
Сама не знаю, как всё-таки решилась на этот шаг, я с ума сошла! Ну, о чём я буду говорить с этими людьми? О том, что когда-то выращивала цыплят с бабушкой или о том, что знаю тысячу и один способ, как отчистить пятно со скатерти? Где я – и где они!
С тех пор, как Марк предложил мне это безумство, прошло почти целых две недели. Самые лучшие две недели моей жизни! Они были настолько идеальными, что сложно поверить, что всё это происходило со мной. Утром Марк отвозил меня в институт, и, выходя после лекций, я точно знала, что он ждёт меня в условленном месте – во дворе дома через дорогу. Я не хотела, чтобы кто-то из однокурсников видел нас вместе, однозначно начались бы лишние расспросы, любопытные взгляды, сплетни. А мне так хотелось продлить нашу идиллию, где только он, я – и ничего кроме.
Несмотря на свои же слова, что для того, чтобы жить вместе, прошло слишком мало времени, практически все эти две недели я ночевала у него, появляясь дома лишь изредка – взять что-то из необходимых вещей и конспекты. При виде меня у Светки было лишь два выражения лица: либо игнор, либо сочувствие – "зачем тащить к нему свои тряпки, чтобы потом тащить всё обратно". Но я правда сейчас была настолько счастлива, что не обращала внимания на её ворчание.
Жизнь Немоляевой была сложной, гораздо сложнее моей. Она много раз сталкивалась с предательством, в том числе со стороны парней, поэтому просто разучилась верить людям, постоянно ища во всём подвох. Я более чем уверена, что когда она увидит, что у нас всё серьёзно, то перестанет сыпать страшилками, просто порадуется за меня и поддержит теперь уже наверняка обдуманный шаг. А я твёрдо решила, что до конца этого месяца окончательно перееду к Марку, осталось только пережить самое важное...
Взволнованно сжимаю непослушными пальцами ремешок подаренной Марком сумочки. Маленький чёрный клатч шёл комплектом к ошеломляющему своей красотой вечернему платью. Несмотря на мои протесты, он накупил мне кучу всего: новые туфли, косметику, парфюм – сделал всё, чтобы я могла чувствовать себя увереннее. И я бы чувствовала себя королевой во всём этом, если бы шла, допустим, на свадьбу к подруге или на встречу выпускников, но сейчас, сидя в его автомобиле за считанные минуты до момента Х, я снова, как и в первые дни нашего знакомства, ощущаю своё положение. Я обычная горничная, и что бы я ни надела, реального положения вещей это не изменит. Марк не станет обычным парнем, а я не превращусь в дочку олигарха.
— Ты сказал им, кто я? — оборачиваюсь на Марка и не могу не восхититься, как идеально на нём сидит эта бледно-лиловая рубашка.
— Не вижу смысла скрывать, — он глушит мотор и заключает мои заледеневшие пальцы в свою тёплую ладонь. У Марка потрясающе красивые руки и такие нежные... Так, как умеет обнимать он, не умеет больше никто другой.
Сейчас он меня не обнимает, но даже этого прикосновения достаточно, чтобы я начала чувствовать себя увереннее.
— Не волнуйся, всё пройдёт отлично. Ну... я на это надеюсь.
— То есть? — распахиваю глаза, разволновавшись ещё больше. — Что значит вот это "надеюсь"?
— Мои родители... — замолкает, явно подбирая слово, — ...они своеобразные. Но они неплохие люди, когда ты узнаешь их лучше, поймёшь сама.
— Лучше бы ты этого не говорил...
— Мы просто поужинаем и уйдём сразу же, как только ты об этом попросишь. Обещаю!
— Правда?
— Конечно, — он улыбается и мягко касается губами тыльной стороны моей ладони. — А если хочешь, не пойдём совсем. Нет, правда, можем прямо сейчас поехать в какой-нибудь ресторан. Прости, не в Макдональдс, идти туда в этом, — кивает на моё платье, — просто неразумно: студенты забросают нас бургерами, они решат, что мы "чужие".
Стоило только представить эту картину, как улыбка расплылась сама собой. Я благодарна ему за то, что он так виртуозно разрядил обстановку, и, признаться, его предложение звучит так заманчиво... Развернуться и уехать отсюда куда подальше – я более чем уверена, что в этом доме я точно не придусь ко двору. Но, с другой стороны, я могу этим отдалить от себя Марка. Ну, какой мужчина, спустя такой короткий срок, хочет познакомить семью со своей девушкой? Явно же, что всё это не просто так, это красноречиво говорит о том, что намерения его более чем серьёзные.
К тому же это я первая начала когда-то ныть, что совсем ничего о нём не знаю, получается, подтолкнула сделать этот шаг, и теперь в кусты?
— Нет, пойдём, всё в порядке.
— Точно?
— Абсолютно.
Я, мягко говоря, лукавлю. Но понимаю, что должна через это пройти. К тому же мне правда интересно, в какой среде рос Марк, я бы с большим удовольствием полистала его детские фотографии, послушала какие-нибудь весёлые семейные байки.
Да и вообще, с чего я взяла, что Лев Аркадьич и его жена примут меня плохо? Может, это во время редких забегов в гостиницу он такой суровый, в домашней обстановке люди открываются с совсем другой, чаще всего положительной стороны. К тому же, скорее всего, это важно для Марка, а значит, должно быть важным и для меня.
Выбравшись из автомобиля, дверцу которого для меня любезно открыл Марк, я с придыханием осмотрелась по сторонам. Как здесь красиво! Почему описывая свой дом как "ну нормальный, жить можно", он не упомянул, что это дворец! И это я пока что увидела только территорию возле дома!
Кажется, что даже дышится здесь как-то иначе. Не сказать, что легче, наверное, даже наоборот. Кругом одна роскошь, сложно поверить, что Марк – такой простой в общении парень – рос среди этого всего.
