Часть 26
Кованые ворота словно по мановению волшебной палочки с лёгким скрежетом разъехались в разные стороны, и я увидела его – белоснежный замок из сказки. Настоящее чудо архитектуры.
— Идём, — Марк мягко приобнимает меня за талию и ведёт по выложенной гладким булыжником тропинке. — Когда я был маленьким, очень любил играть в футбол вот на этой лужайке. Если бы не куча репетиторов, мог целыми днями пинать здесь мяч.
— Ты играл со своим папой?
Марк бросает на меня косой взгляд, и читается в нём что-то похожее на иронию.
— Ты смеёшься? С папой. Моему отцу никогда не было до меня никакого дела, его дети – бизнес.
— Извини, я не знала...
— Извиняться тут не за что. К счастью, я давно вырос и совершенно не страдаю от его занятости. Аккуратно, тут ступеньки.
На негнущихся ногах плетусь по мраморной лестнице наверх и чем выше забираюсь, тем страшнее становится.
Признаюсь: несколько дней до этой встречи я изучала в интернете правила хорошего тона, о чём стоит говорить, а о чём нужно категорично молчать. Дотошно изучала сервировку стола, какая вилка для чего, чтобы не опростоволоситься. Мне очень хочется понравиться его родителям, хотя я понимаю, что это будет сложно. Я горничная. Горничная в гостинице, которая принадлежит их семье, и я встречаюсь с их сыном. Что-то мне подсказывает, что они не слишком рады такому повороту.
Когда Марк открыл дверь в дом, мне показалось, что я попала в резиденцию английской королевы. Такую роскошь я видела разве что по телевизору. Неужели люди могут жить вот так? Находиться среди этих вещей и не восхищаться ежедневно дорогими, наверняка оригинальными полотнами, не изучать причудливый узор резных перил, не трогать ладонями тончайший шёлк прикрывающих окна занавесок...
— Ну наконец-то, я уже стала забывать, как выглядит мой старший ребёнок, — доносится откуда-то звонкий голос, и в гостиную вплывает мама Марка. Я никогда её не видела, но уверена, что это именно она. Жена Льва Аркадьича просто не может выглядеть как-то иначе. Она столь же изящна, как и скульптура греческой богини у входа в особняк... и столь же холодна. Арктический холод её голубых глаз я ощутила на себе практически как прикосновение кусочка льда к разгорячённому телу.
Впрочем, удостаивала она меня взглядом недолго – быстро переключилась на сына.
— Как доехал?
— Нормально. И доехали. Я не один, как ты видишь, — для того, чтобы она коснулась его щеки ярко-алыми губами, ему пришлось прилично наклониться. — Это Злата, моя девушка.
— Приятно познакомиться, Злата, — сканер глаз быстро пробежался по моей фигуре, и тонкие губы растянулись в фальшивой улыбке. — Меня зовут Мария Венедиктова, я мама Маркуши.
— Мама! — осекает её фривольное обращение Марк, а внутри меня почему-то тёплым мёдом растекается нежность. Он так мило смутился, когда его назвали домашним прозвищем.
— И мне очень приятно, — секунду тушуюсь и, мигом позабыв всё то, что читала в интернете, протягиваю для приветствия руку. Мария Венедиктовна смотрит на неё, не снимая с лица словно приклеенную улыбку, но ответно руки не подаёт.
Да и не должна! Вот я идиотка! Или должна, но не хочет?..
Первый шар промахнулся мимо лузы, и я почему-то более чем уверена, так будет и со всеми остальными.
— Идёмте к столу? Фаина приготовила изумительное ризотто, мы как раз все жутко проголодались – время ужина.
Мама Марка грациозно шагает впереди, оставляя после себя тонкий шлейф едва уловимых духов. Худая, стройная, на высоких тонких шпильках, но даже в них она ниже сына едва не на целую голову.
Я неуверенно плетусь следом, удерживаемая от волнительного обморока заботливой рукой Марка. Если бы не его поддержка, я бы точно растянулась на белоснежном мраморе от переизбытка чувств.
— А кого я вам привела-а-а... — мама распахивает дверь в столовую и хохочет, указывая театральным всплеском рук на Марка. Да, именно на него, меня словно нет. — Смотри, Лев Аркадьич, твой блудный сын соизволил пожаловать.
Я так распереживалась, что не вижу ничего вокруг. Не то что окружающую обстановку – да я даже своего непосредственного босса не сразу заметила.
— Блудный сын – это ты верно подметила, — Лев Аркадьич сидит во главе стола, и мои призрачные надежды, что в домашней обстановке я увижу его другим, рассеиваются как дым. Строгий костюм, идеально зачёсанные назад седые волосы, цепкий взгляд. Он одаривает сына коротким безэмоциональным кивком, а затем переводит глаза на меня. Я вдруг совершенно не к месту замечаю, что радужка у него тоже зелёная, но не такая яркая, как у Марка, скорее, цвета болотной тины.
— Здравствуйте, я Злата, — представляюсь и, как мне кажется, достойно выдерживаю этот оценивающий гнёт, но только в отличие от Марии Венедиктовны, Шелест оценивает меня хоть и так же пристально, но всё-таки немного иначе. Он оценивает меня взглядом мужчины. Не сальным, нет, ничего подобного, но мне всё равно почему-то до ужаса захотелось прикрыть голые плечи и колени...
— Здравствуйте, — цедит Лев Аркадьич и тут же теряет ко мне всяческий интерес. Демонстративно переключает внимание на свой тонкий макбук, внимательно изучая что-то на плоском экране. Не удивлюсь, если мою подноготную.
— Так вот какая она – похитительница ледяного сердца моего брата, — доносится откуда-то справа, и я оборачиваюсь на голос: у открытого настежь окна стоит молодая девушка, выпуская в весенний вечер сизую струю сигаретного дыма.
— Это Марика, моя сестра, — вполголоса просвещает Марк, и я чувствую уже по одному тону голоса, что отношения их нельзя назвать тёплыми.
— Ты и есть та самая расчудесная Злата?
— Марика! — хмурится Марк, явно сдерживаясь. — Смотрю, ты уже приложилась? — кивает на практически опустевший бокал в её незанятой сигаретой руке.
— Приложишься тут от такой жизни. Что ни день, то сюрприз.
— Хватит болтать, идёмте к столу, — нарочито бодро зазывает мама, и Марк, галантно подвинув мне стул, садится на пустующее место рядом.
